Тренер чемпионок Олимпиады-80, начальник сборных России Михаил Луценко в интервью «Быстрому центру» рассказал о своем гандбольном пути.
Михаил Луценко был одним из лучших разыгрывающих в СССР, принимал участие в исторических Олимпийских играх-1972 в Мюнхене, работал помощником Игоря Турчина в женской сборной, выигравшей золото на Олимпиаде и чемпионате мира. Взаимодействовал со многими легендами советского и российского ручного мяча и видел наш гандбол в разные времена.
В интервью «Быстрому центру» Михаил Андреевич рассказал:
- кто ему помог уйти с улицы в гандбол;
- почему ручной мяч в начале 70-х был интеллигентным;
- что потрясло знаменитых хоккеистов на матче нашей команды;
- каково тренировать женскую сборную под крылом Игоря Турчина.
– Михаил Андреевич, у тех, кто приходил в большой спорт в 1960-х, всегда есть интересные истории, как это происходило. Расскажите вашу!
– Мы с родителями жили в Кунцеве, я здесь родился. Наш дом был самым большим в округе, его после войны строили пленные немцы. Отец у меня был начальником милиции района, и ему дали квартиру в этом доме.
Рос я, как и все ребята в то время, на улице. У нас были футбол, волейбол, баскетбол, настольный теннис, недалеко текла речка – так или иначе мы все занимались спортом. Но что такое гандбол, мы даже не знали. А в 10-м классе к нам пришли люди с радиомеханического завода – раньше было так принято, что предприятия брали шефство над школами! – и взяли меня в команду спортивного общества «Труд».
– Почему именно вас?
– Меня заметил тренер Борис Залманович Акбашев. Он оценил, какой у меня рост и говорит: «Ну-ка, иди брось в ворота мячик». Я вышел и бросил. Он предложил заниматься у них, обещал всему научить. До сих пор очень благодарен тренеру, который оторвал меня от улицы.
Всех, кто приходил в команду, Борис Залманович заставлял учиться, поступать в институт. Сам помогал, ходил в вузы, договаривался, чтобы наших спортсменов принимали. И мы действительно поступали.
Он делал это, чтобы у нас было будущее, профессия, не только игра. И наши игроки были по-настоящему образованными людьми: учились кто в МИФИ, кто в МАИ, кто в других технических вузах, были даже кандидаты наук. Поэтому и играли интеллигентно, и сам спорт начинался как очень интеллигентный.
– Вы тогда уже понимали, что гандбол – это всерьез и надолго, что станет делом вашей жизни?
– Меня зацепила игра, я начал ходить на тренировки. Команда «Кунцево» тогда была очень сплоченной, что меня тоже притягивало. Очевидно, что у меня были данные для гандбола. В первую сборную я попал в 1970 году. Так началась там моя спортивная карьера. В 1972 году я был уже на Олимпиаде в Мюнхене. Но я был тогда молодым, не понимал, что происходит. Рад был, что попал в сборную, еду на Олимпиаду, остальное было не так важно.
– В Мюнхен ехали с ощущением, что можете добиться большого результата?
– В эти годы в гандболе были хорошие как игроки, так и тренеры. Но выездов за рубеж было мало, а значит, не было опыта встреч с зарубежными командами, которые вышли на сцену раньше. И больше был опыт игры в ручной мяч 11 на 11, а не 7 на 7. Поэтому у нас, конечно, к тому времени были какие-то тактические схемы, но не того уровня, что у иностранных команд.
– Чем именно иностранцы были лучше?
– Они были более сыгранными. Мы только начинали, а они серьезно соревновались уже 10 лет. Физически мы были очень одарены, но сказался недостаток техники и отсутствие тактического разнообразия. Зато у нас каждый стоял за всех, была настоящая командная игра, а в западном гандболе каждый играл за себя. Зарубежные команды играли агрессивнее, даже до драк и крови иногда доходило. У нас такого не было. Если даже толкали, то не нарочно, с извинениями.
– Ваши впечатления, когда первый раз столкнулись с зарубежными командами?
– Когда мы впервые приехали в Дортмунд и пришли в зал, где должна была состояться игра, то даже не поняли, куда попали. 25 тысяч человек – столько людей пришло смотреть матч! Гандбол у них был вторым видом спорта после футбола. Он и сейчас собирает стадионы.
А мы ходили на все матчи, тренеры запоминали, как играют соперники, мотали на ус. Да и сами спортсмены, кому доводилось выезжать, умные, образованные ребята, не только слушали тренера, но и между собой обсуждали приемы и тактику соперников, делали выводы.
– Олимпиада-1972 тоже стала такой школой для нашего гандбола?
– Она дала мне большой импульс. Можно было приходить на тренировки других команд. И я смотрел на ведущих гандболистов того времени, узнавал их приемы, знакомился с тактикой. Я многому там научился, особенно у немцев.
– Например?
– Как бить в прыжках – не прямолинейно, а с отклоном, сверху. Но не каждый гандболист сможет выполнять те или иные движения, если ему не дано. Каждому дано что-то свое. Я тоже нашел это свое – обманные броски. Когда сначала делаешь движения, будто бросаешь прямолинейно, а в последнюю секунду меняешь траекторию и обводишь соперника. Постепенно научились бить с одного шага, сразу «по ушам» защитника.
– Судя по вашему рассказу, посещениям занятий других команд и наблюдениям, вам после карьеры игрока была прямая дорога в тренеры. Как вы оказались в женской сборной у Игоря Турчина?
– В 1979-м коллега по сборной, игрок команды МАИ Александр Борисович Кожухов ушел в Госкомспорт СССР на должность государственного тренера по гандболу. Он как раз и подсказал, что Игорь Турчин, главный тренер женской сборной, ищет второго тренера. Сказал тому, что я парень спокойный, лишний раз никуда лезть не буду, да и девчонкам будет со мной легче работать. Турчин захотел попробовать. Я был на сборах в Новогорске, а Игоря Евдокимовича вызвали на совещание. И он предложил мне, пока его не будет, провести с командой тренировку. Так, в легкую. В результате спортсменки сами попросили меня оставить.
– Турчин по рассказам многих – очень жесткий тренер. Сомневались? Идти – не идти?
– Сомневался. Я рассказал супруге, что мне предложили с Турчиным работать. Она посоветовала мне попробовать: «Мало ли кто что говорит и по какой причине». Попробовал. Потихоньку пошло. И я понял, какой он замечательный человек, умный, готовый все отдать команде. Как интересно он проводил тренировки! Ни одной одинаковой не было – по движениям, упражнениям, подходу. Там не было просто беготни, вся беготня была только по делу.
– И при этом сам Турчин не играл в гандбол.
– Вообще нет. Он был школьным учителем, играл максимум в баскетбол и настольный теннис. Собрал девочек из школы и стал их тренировать. Вырастил и воспитал отличную команду. Высочайшего класса!
Он сам рос вместе со своими девочками. Можно сказать, что он пошел в первый класс по гандболу, закончил школу, институт и стал профессором ручного мяча. В игровой ситуации Турчин мог объяснить, но не мог показать. Ему необходим был тренер, который бы стал его руками и ногами: показать, как бросить, как играть в защите, научить новым приемам. К тому же в силу опыта я мог увидеть, что у спортсменки есть данные бросать определенным способом, а она делает по-своему. Тогда я обучал ее делать бросок с одного шага, делать правильно скрест. Он это понимал, видел и доверял мне. Мог сказать: «Мишаня, садись в том конце лавки, а я в этом. Ты будешь руководить защитой, а я – нападением».
– Большое доверие.
– Турчин порой даже сам не понимал, что я показываю, зачем это говорю. Но, когда прием срабатывал, ценил это. После тренировок я приходил в свою комнату мокрый, потому что, по сути, сам играл рядом с девочками, показывал, «наигрывал».
Плюс главный тренер хотел, чтобы наши деликатные нежные спортсменки играли с мужчинами, у которых игра совсем другая – грубая, силовая. Спортсменкам надо было тоже немного огрубеть, уметь сопротивляться. Потом даже стали практиковать спарринги с юношами, чтобы команда была готова к агрессивной игре.
– Как создавалась та сборная СССР, которой суждено было потом выиграть Олимпиаду-80?
– Все строилось на команде Киева. На Турчина жаловались, почему он не берет спортсменок из других команд в сборную. Он отвечал, что возьмет «чужую» гандболистку только тогда, когда она будет по уровню выше его игрока. Если они будут равны, он возьмет свою, потому что знает ее. С ней можно договориться: когда пожалеть, а когда сказать жестко. А жестко сказать он мог.
– Вы ведь и готовились к Олимпийским играм в Киеве?
– Там было все, что нужно спортсменкам, даже свой повар. Турчин тренировал так, что девушки порой вылетали из зала в слезах, готовые бросить все и улететь куда подальше. Тут я как второй тренер, как дипломат, говорил с ними, успокаивал. К Олимпийским играм готовились не так, как к домашним чемпионатам. Главный тренер мог держать спортсменку на тренировке до посинения, пока она не выполнит то упражнение, которое нужно было. Дисциплина была феноменальная. Не дай Бог кто опоздает на 5 минут – все, автобус ушел, догоняй сама, как хочешь. И сам не опаздывал никогда.
– Психологические ходы у Турчина были неожиданными.
– В те годы сильными были команды немцев, югославов, венгров. Остальные только подтягивались. И вот мы приехали на соревнования в Бранденбурге, где нам надо было обязательно обыграть ГДР. А девочки нервничали, в том числе и на площадке.
И тогда Турчин придумал, что нам надо сесть на скамейку, никак не участвовать в ходе матча и… играть в нарды. Публика обомлела. А немецкие тренеры и спортсменки после этого стали с нами здороваться. Привели мы их в чувство.
– Красиво!
– Турчин мог сделать шоу из простой тренировки. Однажды перед матчем в Алуште мы занимались прямо на улице, площадка была просто обтянута сеткой. Представьте: подходит «Икарус», закрепленный за сборной. Большой и красивый! Открываются двери, выходят девчонки – выглядят, как богини. В конце появляется сам Игорь, а ним – массажисты, врач, научные работники: с камерами, все снимают!.. Люди приходили смотреть на это, как на концерт, как на балет.
– И все-таки Игорь Турчин был сложным человеком?
– Я считаю его прекрасным человеком и великим педагогом. Он давал девочкам все! Два человека в то время могли войти в кабинет первого секретаря ЦК компартии Украины Владимира Щербицкого – главный тренер сборной СССР по футболу и «Динамо» (Киев) Валерий Лобановский и Игорь Турчин. В эпоху дефицита он доставал команде дубленки – всем, а не только избранным. Собирали со всех размеры, записывали, что надо – и привозили из спецмагазина и итальянские сапоги, и шапки, и все, что было необходимо девочкам. Однажды у нас шла тренировка. Было строжайшее правило: в это время Турчина не имел права отвлекать никто. И вдруг в зал врывается администратор: «Вам звонят из приемной Щербицкого, он хочет говорить с вами!» Игорь Евдокимович не на шутку рассердился: «Еще раз побеспокоишь меня во время тренировки – уволю. Передай, что я перезвоню через 20 минут или сами пусть перезвонят».
– В 70-80-х годах в СССР был расцвет гандбола. Какие клубы были на высоте?
– «Буревестник» из Тбилиси, ЗАС и ЗМетИ (затем – ЗИИ) из Запорожья, команда МАИ, минский СКА с их тренером Спартаком Мироновичем были очень сильны тактически. Пять команд были практически на одном уровне. Залы и дворцы спорта были заполнены зрителями до отказа. В Грузии народ даже стоял вокруг Дворца спорта в надежде попасть на игру.
– Как развал Советского Союза повлиял на гандбол?
– Команды потерялись. Хотя все так взбудоражены были обретенной независимостью, уровень стал постепенно снижаться. Не с кем было играть. Если раньше играли со всем Союзом, то теперь сильнейшая команда страны на домашнем чемпионате должна была соревноваться не с такими же сильнейшими, а с теми, кто остался…
– Сегодня ситуация улучшается?
– Спасибо руководству Федерации гандбола России, а в первую очередь – лично ее главе Сергею Николаевичу Шишкареву. Во-первых, он сделал все, чтобы гандбол вернулся в столицу, это очень важно! Во-вторых, наш вид спорта показывают по ТВ. Когда играют ведущие команды, залы заполнены. «Чеховские медведи», «Пермские медведи», ЦСКА…
Сейчас очень выросли женские команды. Ну а в мужском гандболе был некоторый спад, но есть надежда на молодых ребят. Надо проводить больше сборов для молодежи, это важно.
Тренерский состав сейчас российский. Надеюсь, что в следующей Олимпиаде (2028 года – БЦ) мы сможем участвовать, потому что пока наши сборные встречаются только со сборными Беларуси. И мы друг друга знаем до деталей.
– Гандбол – игра более динамичная, чем футбол, зрелищная. Почему в коммерческом плане он менее успешен?
– Футбольные поля в уже 60-70-х были везде, а залов для гандбола размером 40 на 20 метров – раз-два и обчелся. И не строили их в те годы. Только сейчас потихоньку начали делать.
И не во всех клубах они были. В ЦСКА был, в «Динамо» – нет, в Лужниках не было. Но на площадке ЦСКА нам играть давали только во время туров чемпионата страны. Помню, сижу я как-то там на трибуне, рядом со мной – прославленные хоккеисты Александр Рагулин и Константин Локтев. Игра была жесткая, Рагулин встал и говорит: «Вот это профессионалы!» А уж когда началась драка между «Буревестниками» – тбилисским и краснодарским (а из Тбилиси в Краснодар перешел вратарь), со стульями друг на друга шли. Какой там хоккей! Кстати, по травмам хоккей и гандбол стоят на одном уровне. Особенно, когда некоторые игроки бросали семиметровый, вратарь должен был отразить удар, а мяч летел напрямую в его голову. И тут уж, если не отвернулся, сам виноват, отвернулся – пропустил мяч. От штанги мяч рикошетил с такой скоростью, что если попадал в голову, это был мгновенный нокдаун!
– Михаил Андреевич, а как вам сегодня работается в Федерации гандбола России?
– Я пришел в Федерацию 45 лет назад. Это уникальное место, уникальные люди. Со многими из них мы были вместе еще во время своей спортивной карьеры – в команде, в сборной. Александр Борисович Кожухов из команды МАИ, наш легендарный тренер Анатолий Николаевич Евтушенко… Нынешний генеральный директор Федерации, олимпийский чемпион, а в прошлом игрок астраханского «Динамо» и тренер пермской команды Лев Геннадиевич Воронин сформировал сплоченный профессиональный коллектив. Каждый у нас всегда на своем месте и друг другу помогает. Не знаю, как в других федерациях, но наша работает как одна команда. И спортсменам я тоже говорю: всегда помогайте друг другу, никогда не делайте подлянок. Это лучшая стратегия.
– Недавно вышел сериал «Игры» о том, как СССР готовился и проводил Олимпиаду-80. Вы смотрели его? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, немного уже успел посмотреть. Тут две вещи. Первая: сериал больше про политику, чем про спорт. Говорю это без упрека, просто как факт. И вторая: ведь Олимпиада, ее антураж – это больше для зрителей, чем для спортсменов. Они тренируются и самих игр видят очень мало. В 80-м мы с женской сборной готовились в Киеве, потом приехали в Новогорск, потому что вся экипировка у нас была там. И только в дни Олимпиады приехали в Олимпийскую деревню. Так что даже на самые большие спортивные события и у тренера, и у спортсмена свои ракурс и точка расфокусировки.
Елена Крылова / «Быстрый центр»
Фото: личный архив Михаила Луценко
