Кандидатом биологических наук и руководитель КНГ Елена Реуцкая в интервью «Быстрому центру» рассказала о подготовке сборной России к Олимпиаде в Токио.
– Для начала расскажите, как стало возможным сотрудничество вашей комплексной научной группы с ФГР.
– Все началось с курсов повышения квалификации для гандбольных тренеров, которые проводил СибГУФК наряду с другими вузами. Я читала лекции, меня услышали представители федерации и заинтересовались. В конце 2019 года был цикл лекций на Master Coach в Москве. Тема касалась медико-биологического и педагогического контроля подготовки спортсменов.
Нам предложили применить методику в молодежных командах. Тренеры положительно отзывались о нашей работе. В прошлом году КНГ предложили поработать со сборными.
Сейчас делимся на две бригады. Одна выезжает работать с юношескими и молодежными командами, вторая – с мужской и женской национальными. Всего закрываем шесть сборных. Организуем этапно-комплексное тестирование или текущий контроль. В зависимости от занятости состав бригад варьируется. Например, на апрельском сборе в Новогорске я представляла КНГ в единственном числе. Тогда речь шла только о биохимическом контроле, который осуществляется Центром спортивной подготовки сборных. Моя задача заключалась в оперативном анализе данных и выдаче информации тренерам и врачам. На ее основе они уже принимали меры, чтобы поправить функциональное состояние подопечных.
– Сергей Шишкарев положительно оценил ваш доклад на заседании исполкома ФГР.
– Если честно, не ожидала, что работа КНГ в женской сборной России получит такой резонанс в СМИ. Гандболистки высказывались по поводу тяжелой предолимпийской подготовки, и это активно обсуждалось. Поэтому в докладе хотелось развеять скепсис относительно нашей методики и показать, как все происходило на самом деле.
В этом нет никакой тайны. Могу показать вам несколько слайдов из доклада. Мы использовали традиционную систему подготовки спортсменов. Никаких ноу-хау туда не вносили.
Впервые мы увидели сборниц в феврале. Оценили их состояние, познакомились с особенностями. Наметили тогда план работы по выводу команды на пик готовности, который должен был наступить непосредственно во время олимпийского турнира. Понимали, что в Токио сборная рассчитывает на максимальный результат.
На заседании исполкома подробно рассказала о стратегии и постаралась объяснить, почему была выбрана именно такая система подготовки. Говорила, что никаких 25-28 километров в день, конечно же, никто не пробегал и в помине. Самая большая аэробная тренировка предполагала 8 километров. На зарядке в ходе сочинского сбора гандболистки преодолевали максимум 5 километров. В Новогорске перед выездом в Токио – еще меньше. Если суммировать с занятиями сугубо гандбольной направленности, то за день девчонки набирали примерно 16-17 километров. Но никак не 25-28, как тиражировалось в СМИ. Евгений Васильевич Трефилов сказал, что это нормальный объем для высококвалифицированных гандболисток. В среднем за матч игроки пробегают около 6 километров. Объем перемещений на тренировках должен быть в 2-2,5 раза больше. Считаю, мы в эти цифры уложились. Но самое главное – конечный результат. Считаю, с поставленной задачей мы справились.
К первому предолимпийскому сбору функциональное состояние гандболисток было далеким от оптимального. Связываю это с тяжелым клубным сезоном. Из-за ковида и ограничений предсезонная подготовка была скомкана, и многим пришлось набирать форму уже по ходу соревнований. У нас было всего шесть недель, чтобы подтянуть кондиции в расчете на то, что девчонок хватит на весь олимпийский турнир с его напряженным графиком игр через день в течение двух недель.
Признаюсь, возникала мысль: господи, ну откуда девчонки набрали эти 25 км? И пришла к следующему выводу: данные, получаемые считыванием километража по шагам гаджетами и фитнес-браслетами, весьма субъективны. Ведь они складываются из абсолютно всех перемещений: до зала и обратно, до столовой и обратно, до моря и обратно.Таким образом, скорее всего, и набегали эти 25-28 километров. Девчонки просто ужаснулись при виде показателя пробега, это получило огласку, и в СМИ сложилось впечатление, будто гандболисток уработали до такой степени, что они еле двигались.
Но если посмотреть на выступление сборной России на Олимпиаде, то можно заметить, что команда от матча к матчу прибавляла. Согласно стратегии, мы делали ставку не на групповой этап, а на плей-офф. Нам было важно, чтобы пик функциональной готовности продлился вплоть до 8 августа
– Вы замеряли у игроков показатель наличия в крови молочной кислоты — лактата. Что показали анализы?
– Возим с собой систему Polar Team Pro, замеряем показатели индивидуальной частоты сердечных сокращений (ЧСС). Но уже давно убедились, что биохимические методы исследований более точны. Они лучше показывают, насколько организму тяжело справляться с нагрузками.
С лактатом работаем постоянно. Есть ряд тестов, результаты которых наглядны. Исследуем эффективность работы систем энергообеспечения у спортсменов. Отдельно оцениваем аэробные возможности (так называемую выносливость и общую работоспособность) и анаэробные (когда уже идет закисление, нарастание лактата).
Считается, что во время соревновательной деятельности спортсмены попадают в третью-четвертую зону интенсивности, когда ЧСС составляет в среднем 170-175 ударов в минуту. И мы моделировали небольшой фрагмент атаки, давая девчонкам интенсивную беговую нагрузку продолжительностью от 40 секунд до минуты. Потом смотрели, насколько быстро после этого организм утилизирует молочную кислоту. Проще говоря, как быстро он восстанавливается.
Именно по этим тестам пришли к заключению о ненадлежащей форме спортсменок к началу предолимпийской подготовки. Аэробная выносливость оставляла желать много лучшего. И уже тогда было понятно, что в таком состоянии на Олимпиаде ловить нечего.
Но подтянуть выносливость за шесть недель – та еще задача. Она усложнялась тем, что для этого нужно было найти место в и без того насыщенном тренировочном процессе. Решили включить аэробную работу в зарядку. На первом сборе это было 40 минут медленного бега, буквально пешком (8 минут на километр). За это время организм просыпался, и его работоспособность повышалась.
Выбрали стратегию аэробно-анаэробной направленности неслучайно. Хотели добиться не просто быстрого восстановления организма, но и его эффективной работы под нагрузками. В принципе, считаю, эти задачи мы выполнили. Показанный сборной в Токио результат это доказывает.
–Объясните простым языком: чем плохо то, что процент лактата в крови превышает норму?
– Это не плохо. Это даже хорошо. Самое важное, чтобы лактат быстро утилизировался. С этим у девчонок возникли проблемы. В начале предолимпийской подготовки они заходили в зону закисления, лактат шпарил, но не утилизировался. Стоял просто колом, не уходил.
–Это у всех девчонок?
– Команда есть команда. У основных игроков, которые уже в возрасте, это проявлялось в большей степени. При всем огромном опыте международных матчей и технико-тактических наработках им гораздо тяжелее переносить нагрузки.
– При выборе стратегии согласовывали ее с тренерами?
– Разумеется! Со стороны ФГР и сборной России было бы слишком безответственно доверять КНГ формирование и реализацию стратегии предолимпийской подготовки. Все делали сообща. В целом у нас сложились хорошие, рабочие отношения с тренерами. В гандбольную работу мы не вмешивались. Могли только посоветовать повысить или понизить интенсивность того или иного упражнения.
Конечно, был индивидуальный подход к игрокам. Многие из них перенесли неприятные травмы. У Полины Ведехиной моментально взлетал пульс, и ей требовалось больше времени для передышки. У Даши Дмитриевой наблюдалась та же картина. У Ани Вяхиревой. Так что мы подсказывали тренерам, кому предоставить паузу, а кому, наоборот, повысить нагрузку.
В беговых тренировках полагались на наш опыт и тренировочные задания. Прежде чем реализовывать, садились обсуждать, объясняли, почему именно такой метод работы оптимален. Все заранее проговаривали.
На сбор каждый приехал с готовым планом и знал, как распределятся обязанности. Томаш Главаты, например, отвечал за тренажерный зал. Понятное дело, он сам подбирал упражнения и задания. Но мы могли делать подсказки по интенсивности выполнения, по количеству подходов.
Считаю, у нас сложился хороший рабочий коллектив, и мы на одном дыхании отработали подготовительный цикл до самого конца.
– В ходе этих шести недель сборов кто-нибудь выражал недовольство вашей работой?
– Это естественно для женского коллектива. По опыту аналогичной работы в других видах спорта могу сказать, что девочки часто ноют, и поэтому их практически невозможно перетренировать. Срабатывает инстинкт самосохранения.
Недовольство выражалось и во время, и после тренировок. Кто-то молча терпел. Скажем, меня поразили морально-волевые качества Ведехиной. Зная весь букет ее проблем – и с астмой, и с опорно-двигательным аппаратом, – я поражена ее выдержкой. Полина отработала «суперздорово». И я очень рада, что это ей помогло на Олимпиаде. На мой взгляд, в Токио она отыграла весьма эффективно, о чем свидетельствует статистика.
Не секрет, что представители игровых видов спорта не любят бегать. А здесь еще у многих на первых порах посыпался опорно-двигательный аппарат. Появились микротравмы, забитость мышц. Смена покрытия (в зале и на стадионе) тоже повлияла. Плюс издержки возраста, большинство – довольно зрелые спортсменки. Отсюда и недовольство.
После появления микротравм мы вынужденно переориентировали девчонок на другие средства подготовки. Посадили на велоэргометры. Но это, мягко говоря, не то, что требовалось. Заложить запланированную функциональную базу с помощью велоэргометров затруднительно. Для этого как минимум нужно обладать хорошей техникой педалирования, выдерживать частоту и так далее. К тому же на тренажере проблематично сделать взрывные включения или короткие ускорения, как при обычном беге.
В любом случае старались сглаживать острые углы: хвалили девчонок, подбадривали, доступно объясняли. На собраниях раскладывали стратегию на доске. Рисовали и говорили: «Девочки, здесь делаем это, здесь придется потерпеть, а вот здесь уже можно отдохнуть». Проговаривали каждую деталь.
– Кто из игроков добросовестно выполнял требования «от и до», а кто, наоборот, пытался сачковать?
– Думаю, это видно по матчам олимпийского турнира. Про Ведехину уже говорила. Восторгаюсь ее морально-волевыми качествами, терпела до конца. Екатерина Ильина, Полина Горшкова.
Классно отработала Ксения Макеева. Более того, Ксюшка готовилась к предолимпийскому сбору заранее. Когда «Ростов-Дон» закончил сезон, она не прекратила тренироваться и выполняла ту аэробную работу, которой многим другим не хватало. В Сочи Макеева приехала фактически уже подготовленной. Она прямо показывала мне свои тренировки: «Я правильно делаю?» Ксения, ну супер! Молодец. Слышала мнение, что Игры в Токио – один из лучших турниров в ее карьере.
Здорово отработала Вяхирева. Хотя она долго находилась в списке травмированных, и за короткий срок ей нужно было набрать кондиции. И у нее возникали проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Но потом Аня возвращалась на беговую дорожку и выполняла работу в полном объеме. Это говорит о том, что она тоже умеет терпеть.
Тяжелее было другим девчонкам из «Ростов-Дона»: Анне Сень, Полине Кузнецовой, Владлене Бобровниковой. Равно как и Даше Дмитриевой с ее индивидуальными особенностями организма. От природы у нее довольно низкий гемоглобин. Поднять его крайне трудно. Много беседовали с ней на этот счет, пытались объяснить, какая работа ей необходима. Тем не менее возникли сложности. Считаю, с этими игроками не удалось доработать до конца из-за навалившихся в ходе сборов микротравм.
Отдельно отмечу молодых игроков. С одной стороны, им проще справляться с нагрузками. С другой – обидно проделать большой объем работы и не попасть в основной состав. Это Валерия Кирдяшева, Настя Илларионова, Ольга Щербак. Надеюсь, они зарекомендовали себя на будущее. Думаю, тренерский штаб по достоинству оценил их мотивацию и готовность выложиться без остатка, несмотря на то что они, возможно, догадывались, что в Токио поедут другие.
– Полина Кузнецова говорила, что на сборах было очень мало работы с мячами. Так ли это?
– Не сказала бы. Гандбольные тренировки проводились каждый день и в Сочи, и в Новогорске. Это видно по таблицам типичного микроцикла из моего доклада. Причем на подмосковном сборе бег остался только на зарядках, а остальные занятия – чистый гандбол, выполнение технико-тактических заданий. Да и странно убирать работу с мячами в гандбольной сборной, едущей на Олимпиаду. Это был бы нонсенс.
– Допустим, все было сделано правильно, по науке. Но не кажется ли вам, что такая тяжелая подготовка крайне негативно влияет на игроков в отдаленной перспективе? Они «наедаются» нагрузками и могут потерять интерес к гандболу.
– Не соглашусь с тем, что эти нагрузки повлияли на отношение к гандболу. Знаю, что Вяхирева и Дмитриева поставили карьеры на паузу. Мне жаль, что они приняли такие решения. Считаю их поспешными.
Если бы в клубах постоянно велась методичная работа по удержанию функциональной готовности гандболисток и нам не требовалось бы ее подтягивать, а где-то даже форсировать, то подготовка далась бы девчонкам гораздо проще. С сожалением констатирую, что там забыли, что такое беговая работа. Акцент в подготовке плавно сместился на развитие силовых качеств, мощи. Занятия в основном проходят в тренажерке и гандбольном зале.
С чем мы столкнулись на предолимпийских сборах? У игроков проработанные мышцы, мощные, но – не функциональные. Набрать силу – это здорово. Но это чревато снижением скоростных способностей. Силу необходимо переводить в функциональную работу. И в клубах этого не делают.
Думаю, игрокам такой подход нравится, ведь не нужно сильно напрягаться. Но работа в тренажерке эффективна лишь в краткосрочной перспективе. По пульсограмме она соответствует первой или второй зоне интенсивности. Но в матчах, повторюсь, гандболист попадает в третью-четвертую. В игре ЧСС гораздо выше, чем при работе в тренажерке, причем она остается высокой длительное время. Неудивительно, что многие жалуются на усталость. Они попросту не успевают восстановиться, так как отвыкли работать над выносливостью на тренировках.
Убеждена: если бы девочки выполняли такую работу методично на протяжении нескольких лет, у них, во-первых, априори было бы меньше травм. Во-вторых, сейчас им не пришлось бы столько терпеть и страдать. Когда делаешь нехарактерную для себя работу, понятное дело, организм будет возмущаться.
Все-таки надеюсь, что девчонки психологически отойдут, отдохнут и, скажем так, примут правильные решения. Ведь любая пауза в карьере влечет за собой трудности при возвращении. К тому же у Ани и Даши уже были перерывы, связанные с травмами. И если они опять берут паузу, вернуться потом будет еще сложнее. Придется все начинать практически с нуля. Не хочется потерять таких талантливых игроков, очень нужных сборной России.
– С какими чувствами следили за Олимпиадой?
– Сильно переживала. После двух первых матчей, которые сложились для сборной России неудачно, испытывала стресс. Хотя, анализируя случившееся, могу сказать, что тогда девчонки еще не вышли из-под нагрузок. Здесь нужно было просто проявить морально-волевые качества и заставить себя побежать.
Думаю, толчком послужили жесткие высказывания Сергея Шишкарева и Евгения Трефилова. Получилась хорошая встряска. Хоп – и побежали! Очень обрадовалась, когда команда стала набирать обороты. Значит, все правильно распланировали.
Самый эмоциональный поединок — с Норвегией. Как только он закончился, я просто зарыдала. Все сразу начали писать, поздравлять. Макеева прислала сообщение: «Елена, неужели мы побежали? Все сделано не зря». А я сижу дома у экрана, и слезы льются ручьем. Память на всю жизнь.
– Ощущали себя виноватой, когда на старте россиянки не смогли одолеть бразильянок и крупно «влетели» шведкам?
– Я аналитик, и первое, что мы сделали, – подняли всю подготовку, просмотрели данные. Хочешь не хочешь, дурные мысли посещали: а вдруг ошиблись? Но, повторюсь, план подготовки мы взяли не с бухты-барахты. Опробовали методику в других командных видах спорта, и там она работала. Было сложно поверить, что на сей раз мы просчитались.
Задавались вопросом, почему девчонки не бегут. Прямо хотелось кричать: «Бегите, бегите же, ну!» Но за нас это сделали представители федерации. После этого девчонки побежали.
– Когда же все-таки наступил пик функциональной готовности?
– Понимаете, нельзя сказать, что этот пик приходится на какой-то конкретный день. Пик формы – состояние, которое держится определенный промежуток времени. Самое важное, чтобы он не наступил слишком рано и не пошел на спад в период решающих матчей. На мой взгляд, подобная ситуация произошла в сборной Швеции. Вспомните, как активно скандинавки начали турнир. И их потом просто не хватило. Понятно, что можно назвать и другие факторы. Но как специалист-физиолог вижу причину пролета шведок мимо пьедестала именно в функциональном спаде.
А вот сборная России шла по нарастающей. Анализировали финал с француженками. Доводилось слышать мнение, что в этом матче наступил спад. Нет! Команда оставалась на пике формы и могла удерживать его и после финала. Это был точно не предел. Скорее, здесь сыграла роль психологическая составляющая. В полуфинале с норвежками девчонки мало того что выложились, так еще и выплеснули уйму эмоций. Позже тренеры говорили: «Приехали с матча в первом часу ночи, и спать никто не лег. Не смогли». Эмоции отняли колоссальное количество энергии.
В финале было видно, что ведущие игроки не успели должным образом восстановиться. Дмитриева допустила много ошибок в дебюте. Макеева тоже недовосстановилась, но здесь другая причина: перед этим она отыграла весь матч с норвежками из-за удаления Сень. Будь чуть больше времени между встречами и не такой насыщенный эмоционально полуфинал, поединок за золото сложился бы совершенно по-другому. Увы, звезды не сошлись.
– Раньше вы работали с Союзом биатлонистов России. Какие впечатления сохранили от этого сотрудничества?
– Не только с СБР. В НИИ, которым я руковожу, занимаемся научными разработками в сфере лыжных гонок и биатлона по госзаданиям Минспорта России.
– В чем отличия при подготовке лыжников/биатлонистов и гандболистов?
– Это разные виды спорта. У лыжников и биатлонистов подготовительный период растягивается практически на полгода. В гандболе такого нет. Но какие-то наработки можно использовать и там, и там.
Вообще пришла к выводу, что в гандболе много вопросов, которые нуждаются в научных разработках. Заметила, что тренеры не всегда понимают, какую нагрузку несет то или иное тренировочное задание. То есть они выполняют работу технико-тактического плана, но даже не догадываются о ее энергозатратности. Когда показываешь, что нагрузка крайне мала и ее нужно повышать, возникает вопрос: «А как?»
Со своей стороны постараемся помочь тренерам разобраться, какую нагрузочную составляющую несет то или иное упражнение технико-тактического плана, как с помощью заданий повысить или уменьшить интенсивность. Мне кажется, такая работа будет очень интересна.
Мы подали соответствующую заявку в Минспорта. Материал и опыт, накопленные в работе со сборными, обязательно используем в проекте, и в 2023 году тренеры, надеюсь, получат конкретные методические рекомендации.
– Вы говорили, что сотрудничали и с мужской сборной России под началом Велимира Петковича. Впечатления?
– Познакомились на январском сборе. Сейчас уже налажен тесный контакт. В принципе Велимир доволен нашей работой в плане научно-методического сопровождения. Обсуждаем многие нюансы. При подготовке к квалификации чемпионата Европы проделали большую работу. И я рада, что она также приносит плоды. Может, не такие значимые, как у девочек, но, надеюсь, и успехи мужчин не за горами.
– Судя по странице в соцсети, вы поддерживаете активный образ жизни, участвуя во всевозможных марафонах и трейлах. Откуда такая любовь к спорту?
– Как говорится, не бывает бывших спортсменов. Я – кандидат в мастера спорта по лыжным гонкам. Да, мне нравится активный образ жизни. На сборах гандболисток мы с Алексеем Александровичем Алексеевым бегали вместе с девчонками. Выходила на каждую зарядку и все 40 минут работала так же, как они. С одной стороны, таким образом, поддерживала команду, с другой – свою форму. Спорт люблю с детства и никогда не брошу.
Сергей Малышко / «Быстрый центр»
Фото: Дмитрий Христич / ФГР, IHF
