Президент Федерации гандбола России в большом интервью «Спорт-экспрессу» подводит итоги женского чемпионата мира 2019 года и рассуждает об олимпийских перспективах команды.
Действующие олимпийские чемпионки выиграли на чемпионате мира в японском городе Кумамото девять матчей из десяти и 19 таймов из 20. Да и единственный тайм и матч команда во главе с испанцем Амбросом Мартином уступила с разницей всего в один мяч. Однако поражение в полуфинале от Голландии перечеркнуло шансы на золото, которые, как казалось по ходу турнира, были очень велики. Ведь по качеству игры нашей сборной действительно не было равных.
Президент ФГР прибыл в Японию после предварительного раунда. На его глазах состоялись и обидная игра с голландками, и матч за бронзу с Норвегией, где вновь была одержана победа в фирменном эффектном стиле. Насколько мне известно, именно Шишкареву принадлежала идея, чтобы после заключительной встречи девушки взяли в руки российские флаги и на фоне новых санкций ВАДА показали всем – наш спорт жив, наши атлеты сильны и готовы побеждать, несмотря ни на что. Вот только мечтой было, чтобы это произошло после золотого финала.
Итоги турнира мы подвели, вернувшись из Кумамото в Москву. Эмоции по горячим следам ушли, пришло время для обстоятельного анализа. Сборной между тем предстоит в марте пройти олимпийскую квалификацию против Венгрии, Сербии и Китая.
Чемпионат мира
– Оценить итоги ЧМ-2019 можно по-разному. С одной стороны, очевидно: когда Россия впервые за 10 лет завоевывает медаль мирового первенства – это круто. В то же время, именно наша сборная, по мнению многих, была сильнейшей по игре и должна была завоевать первое место. А значит, бронза – в какой-то мере разочарование. Как оцениваете случившееся вы?
– Оцениваю и с той, и с другой точек зрения. Это и первая медаль за десять лет, и, между прочим, уже третья медаль за время моего президентства. Были олимпийское золото, европейское серебро – и теперь вот мировая бронза. Если считать в медальном плане, то это, безусловно – достижение.
А с точки зрения спортивного результата… В бизнесе принято оценивать: удовлетворительно, или нет. Я бы оценил удовлетворительно, но ни в коем случае не поставил бы «пятерку». На турнире были и удачная жеребьевка, и возможность правильно вкатиться в турнир, наиграть состав. Досадное поражение против Голландии невозможно списать на судейство или на то, что мы были не готовы. В полуфинале допущены конкретные промахи, которые не позволили нам оказаться в финале турнира и победить.
Я бы отметил еще один факт, на который мало кто обратил внимание. Важно, в каком темпе действовала наша сборная, выигрывая один матч за другим. Это было связано с тем, что команда прошла акклиматизацию – и в буквальном смысле, и игровую, – выступив на турнире в Корее против сильных сборных. Это решение, у которого имелись и противники, позволило и войти в формат другого часового пояса, и поиграть с серьезными соперниками, и подойти к чемпионату в оптимальной форме. В общем, для успеха многое было сделано. Но…
– Что стало главной причиной единственного поражения?
– Начну издалека. На мой взгляд, странно и по-своему забавно, что Лоис Аббинг – единственный игрок сборной Голландии, выступающий в клубе «Ростов-Дон», – сумела обыграть весь остальной ростовский состав. Удивительная по сути, но понятная по содержанию вещь. Аббинг, которая получает не так много игрового времени в Ростове, доказала свою состоятельность и, по сути, сумела обыграть и своего клубного тренера, и команду. За исключением Ярославы Фроловой, весь матч с Голландией фактически провел состав команды «Ростов-Дон».
Я считаю это тренерским, тактическим поражением. Во-первых, был ограничен состав, который находился на поле. Финал доказал, что выход и Михайличенко, и Малашенко полезен. Та же Михайличенко соответствовала тому, как нужно было играть с Голландией – команды прямолинейной, кто-то даже сказал «деревянной». Такая умная, хитрая, гибкая девчонка, как Михайличенко, могла здорово усилить возможность игры на задней линии. Второй фактор – усталость игроков, отыгравших большую часть времени. Нужно было ротировать состав. Понимаю тренера, который надеялся на людей, проявивших себя. Но учитывая сетку турнира, была возможность наиграть абсолютно всех.
В чем я солидарен со специалистами, утверждающими, что Россия – лучшая: наша команда может и не самая сильная во всех линиях, но сбалансированная по составу. Она напоминала сборную, выступавшую на Олимпийских играх. Если бы играл весь состав… У нас не было конкретных примеров, когда какой-то игрок где-то напорол. Соответственно, каждый имел право получить игровое время.
Далее. Для меня является парадоксом, что в этом матче Анне Вяхиревой, гениально игравшей весь турнир и в очередной раз признанной специалистами лучшей гандболисткой планеты, приходилось и нападать, и, самое главное, – защищаться против Аббинг. Против Аббинг должен был выходить другой игрок, менять Анну в защите, хотя бы давать ей отдохнуть. Буквально три-четыре неточных броска Лоис дали бы нам возможность победить в этом матче.
– Вы задавали эти вопросы главному тренеру? И что он вам ответил?
– Пока мы не беседовали. У нас принципиальная позиция: обсуждаем эти вопросы в спокойной обстановке. Предстоит заседание исполкома, где будет отчет главного тренера. Мы высказываем взгляд со стороны – но главный тренер наверняка приведет свои доводы, которые должны быть услышаны и оценены. После этого могут быть приняты те или иные решения…
Вспоминаю досадную ничью мужской сборной с Черногорией, когда мы не попали на европейское первенство. Вели пять мячей, а потом раз за разом пропустили. Тогда у меня было жгучее желание «рявкнуть» – подойти к команде и дополнительно ее мотивировать. Сказать: «Вперед, милые, давайте!» Конечно, в спорте не принято, чтобы президент так делал. Но, по сути, для этого надо было всего лишь перелезть через несколько кресел. Ну, сделали бы замечание… Тогда я пожалел, что так не поступил. И сейчас тоже жалею. Иногда на спортсменов что-то находит – и их надо немножко взбодрить.
Меня очень удивила и расстроила в этом смысле Анна Сень. Она, капитан, не только допускала ошибки, но еще и не вела за собой команду в этом матче. Часть вины за поражение я вынужден возложить и на Анну. Я не видел капитанской роли, а видел какое-то раздражение от решений тренера, которое тоже сказывается на команде.
Работа Амброса Мартина
– Взбодрить команду должен не президент федерации или капитан, а тренер. Раньше это делал Трефилов. Согласны, что в полуфинале Мартину не хватило эмоциональной речи?
– Это уже другая проблема – языковой коммуникации. Неправильно, когда вы находитесь в состоянии аффекта, а человек рядом с вами не владеет языком, и никто вам не переводит. Эту проблему мы обязаны решить. Либо у нас на площадке должен быть качественный переводчик-синхронист, умеющий передавать в том числе и эмоции, либо девчонкам нужно подтягивать английский, либо Мартину учить русские слова. То, что вы называете эмоциями, – как можно их передать без понимания смысла? Просто махать руками?
Удивляет еще и то, что я не видел работы штаба. Я привык к работе Трефилова и Акопяна. Всегда какие-то подсказки, напоминания. Я не чувствовал, что есть люди, которые работают в штабе и реально могли бы что-то подсказать девчонкам, а также донести эмоциональный заряд. Тоже будем над этим работать.
– Можно вспомнить футбольный опыт: в сборной были Хиддинк, Адвокат, Капелло, в клубах – Спаллетти, Виллаш-Боаш, Манчини, Тедеско и так далее. Всегда к ним прикован переводчик либо член тренерского штаба, блестяще говорящий на нужном языке.
– Мне рассказывали, что Олег Киселев, второй тренер, прекрасно владеет испанским языком, но, к несчастью… Я сам – профессиональный переводчик и знаю, как должен работать синхронист, особенно в экстремальных условиях. И когда я слышу, что даже на собраниях команды Киселев переводит только общий смысл моих слов с русского на испанский, то как можно говорить о переводе в масштабах секунд? Как можно донести смысл конкретных тактических действий, от которых зависит многое? В общем, проблема есть, но она решаема. Мы разберемся с ролью Киселева: либо он тренер (хотя пока я не вижу его тренерской квалификации), либо переводчик (кем в моем понимании не является).
– То есть, если мы выходим на Олимпиаду, в команде должен появиться переводчик. Очевидно же, что за полгода ни Мартин не подтянет русский, ни девочки – английский.
– Да, и это имеет принципиальное значение. Мы еще не на том уровне ментальности, когда по взгляду и по вздоху понимаем, что делать, куда бежать и как бросать. На Олимпиаде нам будет нужен профессиональный, проверенный, владеющий спортивной лексикой и реакцией человек.
– Хорошо, следующий момент. На ваш взгляд, наличие рядом с командой в делегации Трефилова – это не вариант «два медведя в одной берлоге»?
– Надо подумать. Нужно более четко определить формат взаимодействия, потому что у Трефилова очень сложная история с разными игроками. Одни его любят, другие недолюбливают, третьи скучают, четвертые говорят, что без Трефилова все не так и тренировки неправильные. Дело ведь не в берлоге, а в том, что, во-первых, Мартин завоевал пока первую бронзу, а у Трефилова – четыре золота, Олимпиада и не будем перечислять, что еще он выиграл в этой жизни. Второе: Евгений Васильевич – человек нестандартный и тренер своеобразной формации, иногда переходящей границы этики, хотя наши взаимодействия научили его следовать этическим нормам и не переходить их. Третье – не стоит забывать, что Трефилов занимает должность первого вице-президента федерации. Это не моя прихоть, а заслуженное назначение, потому что человек, столько сделавший для российского гандбола, имеет право высказаться по поводу того, что он считает правильным, а что – нет. Другое дело, нужно определить формат: как, когда и в какой форме это высказывается, и в каком виде на это должна быть реакция.
Поэтому в рамках отчета, который главный тренер будет держать на исполкоме Федерации гандбола России, я подготовлю дополнительное соглашение с Амбросом Мартином, где постараюсь описать и согласовать с ним моменты взаимодействия по сложным моментам. Как вмешиваться-не вмешиваться, обсуждать-не обсуждать, когда есть право единственного решения и когда – коллективного. Есть ведь и поведенческие моменты некоторых игроков, которые так или иначе повлияли на результат.
В конечном счете за сборную отвечает президент федерации, а не тренер. Именно я несу ответ перед государством и перед избравшими меня членами нашей федерации. С учетом моего законотворческого прошлого и того, что это уже моя не первая медаль, я уверен, что с таким талантливым, умным и способным тренером, как Амброс Мартин, и при наличии Евгения Трефилова – не менее талантливого, верящего, любящего Россию, команду и гандбол, преданного своему делу человека мы найдем правильную форму взаимодействия.
– Возвращение Трефилова на тренерскую скамейку когда-либо – это исключено в связи с состоянием здоровья?
– Нет. Он прошел обследование в клинике Вишневского у нашего замечательного кардиохирурга, академика Амирана Шотаевича Ревишвили. Доктор отводит еще полгода, и если Трефилов будет следовать рекомендациям, связанным с его восстановлением, то теоретически его работа в качестве наставника любой команды возможна. Однако есть не только период оздоровления и восстановления, но и период соблюдения режима труда и отдыха. Научим мы Трефилова, заставим мы Трефилова работать так, чтобы он не рвал свое сердце? Потому что, как бы он сейчас ни следовал рекомендациям врачей… Он рвет себя и свое сердце на части. Хоть второе сердце вставь – но у него и второе, как второй двигатель, быстро придет в негодность.
Вернуть Трефилова на тренерский мостик – не главная цель на сегодня. Куда важнее найти формулу взаимодействия, когда талантливый и умный наставник учитывает опыт людей, работающих в тренерском штабе, которые могут и имеют право давать рекомендации. Как сделать, чтобы эти рекомендации учитывались и все работало на общий результат? Но это мой конек – организовывать командную работу на общий результат. Постараюсь это сделать.
– При этом ведь у Трефилова и Мартина не может быть обид или ревности: испанец же никого не подсиживал, уход Трефилова был связан со здоровьем.
– У Трефилова сейчас неестественное для него состояние: наблюдение за процессом со стороны при невозможности в него вмешаться. Но ведь любой профессиональный и талантливый человек – режиссер, или дирижер, который теперь сидит в зале, – испытывал бы те же чувства. Ему кажется, что он бы сделал вот так, но он этого даже попробовать не может.
Кстати, Трефилов большинство матчей в Японии подчеркнуто находился за воротам. Лишь на последних играх его позвал на другое место глава международной федерации Хасан Мустафа, сказав: «Твое место здесь. Ты – уважаемый человек, должен быть рядом со мной». Уважение к Евгению Васильевичу безмерное. Хотя сколько раз ему в прошлом делали замечания из-за нестандартного поведения.
Что касается Мартина и принятия решений, то у нас был разговор после матча «Ростов-Дон» – ЦСКА. У меня уже тогда был ряд вопросов. Он сказал: «Хочу, чтобы было так». Я ответил: «Давай попробуем». Могу сказать, что в части вопросов оказался прав я. Никто не собирается ограничивать Мартина как тренера, лезть к нему и подсказывать в конкретных моментах, но есть такая социально-этическая поляна российского гандбола, которая включает в себя далеко не только игроцкие вещи. Есть взаимоотношения игроков, есть микроклимат в команде, есть вещи, которые Мартин как иностранец,может не знать.
– Вы упомянули, что за сборную играли в основном спортсменки из клуба «Ростов-Дон», который тоже тренирует Мартин. Вам не кажется, что совмещение – зло? Логично же: я тренирую в Ростове, знаю этих игроков, у меня играют они. В футболе мы через это проходили, и сейчас все там говорят, что совмещение невозможно.
– Эта мысль и правда сидит в моей голове. В данном случае хочу посоветоваться с тренерами других клубов и с исполкомом. Кроме того, российское совмещение – это одно, и другое – когда совмещает иностранец, который разрывается между клубом, сборной и семьей, живущей в другой стране. У того же Амброса растут мальчишки, которым нужно отцовское внимание, – по своим детям это знаю. И на все это может накладываться элементарная человеческая усталость. В общем, будем смотреть, ваш вопрос про совмещение логичен.
Санкции WADA
– На Олимпиаду еще надо попасть. К сожалению, на чемпионате мира мы эту возможность использовать не смогли, путевка была всего одна. Насколько опасным вы считаете предстоящий квалификационный турнир и соперников, которые нам достались?
– Я бы не стал упрощать ситуацию. Естественно, верю, что мы попадем на Олимпиаду и все для этого сделаем. Но есть две опасности. Первая – скоротечность и нервозность мини-турнира, когда права на ошибку практически нет. Ставки слишком высоки. Любая команда будет костьми ложиться – нужно быть предельно аккуратными и собранными. Вторая – фактор судейства. Мы увидели это, к сожалению, на чемпионате. Некоторые решения совершенно ни в какие ворота не лезли.
Нужно быть готовыми не только физически, но и психологически. Здесь еще сложность в том, что период проведения квалификационного турнира накладывается на пик выступления «Ростов-Дона» в основном раунде Лиги чемпионов. В каком состоянии они окажутся? Здесь очень важно смотреть на состав шире, если кто-то из «Ростова» будет не готов. Слава богу, у нас хорошая конкуренция. Помимо участниц чемпионата мира, есть еще по одной-две кандидатуры игроков, которые, я бы так сказал, уж точно не испортили бы игру сборной.
– Вы бы кого назвали нашим главным конкурентом – Сербию или Венгрию?
– Обе. Сербия лучше сыграла на этом чемпионате мира. Однако, квалификация будет в Венгрии… Вспомните недавний турнир молодежных команд, когда венгры нас просто размазали у себя на родине, хотя наша сборная считалась фаворитом. Венгрия – главная страна в отношении женского гандбола с точки зрения маркетинга. Прекрасная арена, отличная возможность собрать приличную аудиторию и заработать на этом денег. Но мы ничего не боимся, будем готовиться и спокойно подходить к турниру.
– Информация по поводу решения исполкома WADA поступила прямо посреди турнира. Вы почувствовали на себе, что отношение к России изменилось в негативную сторону, или же в гандболе ничего подобного не произошло?
– Или у нас очень крепкая репутация как у федерации, или же это европейская и международная солидарность, но я не почувствовал изменения отношения к нам. Только слова поддержки. Слышал такое: «Не расстраивайся, сколько можно вас гнобить?». В основном это звучало так.
А к девчонкам я сразу пришел, когда эта история случилась, вы помните. Успокоил: «Ваше дело – спорт, а политика – штука более сложная. Давайте политикой заниматься буду я. Мы и в прошлый раз решили многие вопросы, и в этот раз решим, никто вас в обиду не даст. Докажете по спорту свою состоятельность – будете играть на Олимпиаде. А в какой форме выступать – решим потом». Была и идея с флагами. Приобрели 25 штук, обернули девчонок, объяснив им: это будет важно, чтобы вся страна видела, что вы заранее демонстрируете – российский флаг все равно останется с вами.
– Когда нашему спортсмену, да и любому русскому человеку, который в хорошем смысле патриотичен и любит свою страну, даешь национальный флаг и включаешь гимн, то он непременно отреагирует – начинает праздновать с флагом, подпевать гимн. Когда вы видели это у наших девушек в Кумамото, у вас екало сердце от того, что у нас скоро все это отберут?
– Слушайте, я знаю конкретных виновников всего этого безобразия. Знаком лично, не раз вступал с ними в полемику и жесткие мужские разговоры. Считаю, что цена, которую мы платим, – совершенно неадекватна. То, что происходит, – оскорбительно и возмутительно. Все равно что не дать сдачи в драке. Это не подразумевает, что спорт – драка. Но спорт – это борьба. А флаг и гимн – то, что тебя в этой борьбе укрепляет и делает сильнее. Потому что ты ощущаешь за своими плечами великую страну, за которую сражаешься. Как будто у тебя отнимают часть твоей спортивной амуниции, которая позволяет биться. Так я это воспринимаю. Да, отсутствие флага и гимна – это серьезное ослабление. Попытка сделать шансы наших соперников выше.
Дмитрий Симонов, «Спорт-экспресс»
Фото: Василий Пономарёв, IHF
