Вернувшись после декретного отпуска, правый полусредний сборной России и столичного ЦСКА в решающих матчах OLIMPBET Суперлиги стала лидером армейской команды. Наградой за работу стали золотые медали чемпионата. В большом интервью порталу «Быстрый центр» она рассказала о том, почему боялась возвращаться в гандбол и выходила на тренировки со слезами, о трех тренерах ЦСКА в этом сезоне, о чем разговаривает дома с мужем-гандболистом и о многом другом.
«Был страх, что если приму решение вернуться, стану плохой мамой»
– Три главных слова для ЦСКА про этот сезон?
– Характер. Трудолюбие. Семья.
– Семья?
– Я не про свою семью, я – про ЦСКА. Непросто подобрать то самое слово, которым можно охарактеризовать наши взаимоотношения в сложные моменты. А их действительно было немало, когда мы спасали друг друга, вытаскивали из тех психологических ям, куда попадали в этом сезоне. Слова «команда», «коллектив» – мне кажется, звучат не совсем так, как надо. Поэтому – семья.
– Со стороны кажется, что в ЦСКА было два человека, которым наиболее важно было получить в этом сезоне золото чемпионата – завершающей карьеру Екатерине Ильиной и вам, возвращающейся после долгого перерыва.
– Это обманчивое ощущение. Да, Кате хотелось уйти с золотой медалью, а у меня действительно было очень долгожданное и тяжелое возвращение. Но абсолютно у всех в ЦСКА была своя мотивация биться за это первое место. У каждой из нас была цель получить этот титул, и лично я не возьмусь сказать, кому это было важнее.
– Вы сказали «тяжелое возвращение». Действительно было так непросто?
– Я сама не представляла, насколько. В какой-то степени мне и не хотелось возвращаться. Нет, я не разлюбила гандбол, он навсегда в моем сердце. Но я стала мамой, в моей жизни появилось то, к чему стремится каждая женщина. Моя жизнь перевернулась полностью, и я с удовольствием обживала этот свой новый мир.
Дочь родилась 1 декабря 2023-го, а уже в марте 2024-го мне предложили вернуться. Я отказалась. Может, это не совсем правильно, но у меня тогда даже мысли не мелькнуло, что я могу помочь команде в решающих матчах плей-офф, в борьбе за титулы. Сашеньке на тот момент было всего три месяца, и я считала, что сейчас больше всего нужна именно дочери.
– В июле уже было по-другому?
– Не совсем. Когда наступил июль, уже нужно было выходить на тренировки, я чуть ли не со слезами на глазах это делала. Головой понимала, что уже пора, что рано или поздно надо возвращаться. Но я чуть ли не плакала от того, что мне нужно уезжать от своей дочери. У меня был страх, что пропадет та связь, которая у меня есть с ребенком. Что мы будем как-то отдаляться друг от друга, что буду плохой мамой.
– Потом это чувство вины исчезло?
– Хорошо, что у меня есть такой муж и такая мама. Они более здравомыслящие, понимали меня и поддерживали. И все равно этот период надо было пройти, а теперь понимаю, что если бы возвращаться пришлось сейчас, когда дочь стала старше, было бы намного сложнее.
«Очень сильно увлеклась похудением, даже семья возмутилась: «Ну все, хватит!»
– Какой была ваша первая тренировка?
– Я приехала в Красногорск, а там все новое – новый тренерский штаб, много новых девочек. Безусловно, все были рады меня видеть, они меня ждали. А я сижу, улыбаюсь и понимаю, что мне некомфортно и что-то не так. И тогда себя поймала на мысли, что отвыкла от такого количества людей вокруг себя! Полтора года была постоянно только вместе с дочкой, мужем, мамой… Все спокойно, тихо. А тут заходишь в нашу раздевалку – шум, гам, суматоха, шутки, «привет-привет»… Дискомфорт быстро прошел, я моментально привыкла, но то чувство странности запомнила навсегда.
А еще переживала, думала, как мне сейчас тренироваться со всеми. Я на тот момент очень сильно похудела.
– Как так получилось? Часто после декретного отпуска бывает наоборот.
– Перестаралась. Я очень много набрала во время беременности, отрывалась – ела, что хотела, и наслаждалась этим временем. Мне было правда здорово, потому что в обычные дни спортсмены не могут себе такого позволить. А когда родила, поняла – праздник закончился, пора приходить в свою форму. И, похоже, очень сильно увлеклась.
– Диеты?
– И диеты, и «ПП» (правильное питание), и тренажерный зал, и метаболизм... А иногда даже времени не было поесть, потому что, когда ты с маленьким ребенком, порой не успеваешь даже присесть. И в какой-то момент моя семья возмутилась: «Ну все, хватит! Ты уже переувлеклась, а тебе сейчас возвращаться!».
На первой тренировке я сама пришла ужас. У нас в команде все девочки – красотки, стройные, спортивные. А я на их фоне – косточка какая-то! Мышц не было вообще, упереться невозможно, и бегать непросто, и прыгать. Стоять в защите – тяжело, про нападение, про какие-то дальние броски я вообще молчу… И вот еду я с первой тренировки, понимаю какая работа мне предстоит и думаю: «Мне капец!»
«Юля Козаченко говорила: «Дай себе хотя бы полсезона»
– В играх уже было легче?
– Тоже непросто. Я уходила в декрет в очень хорошей форме. И в моей голове сложилась идеальная картинка – когда вернусь, все с первого матча будет так же. Я возвращалась с уверенностью, что сейчас порву всех, что по 60 минут буду помогать команде... Реальность оказалась другой. А мои ожидания превратились в мои проблемы.
Идеально не получилось, все равно были какие-то неудачи, а мне очень тяжело все это воспринимать. То, что раньше я была первой на своей позиции, а сейчас – третья. То, что сижу на скамейке и меня не выпускают.
– Вы об этом говорили с кем-то?
– С моей подругой Юлей Козаченко. Мы живем вместе на сборах и выездах, мы крестные у наших детей, то есть вы понимаете, что мы очень близки. Юля все это проходила раньше, и я в начале сезона ее постоянно донимала: «У меня ничего не получается… Меня все бесит… Я хочу, но почему-то не могу»… Она успокаивала: «Тебе нужно время, у меня тоже ничего не получалось до Нового года, дай себе хотя бы полсезона. Ты же работаешь, ты же не просто сидишь, значит, все вернется».
– Ваш главный совет тем, кто после декрета возвращается в спорт?
– Не загоняться, если у вас не получается все на 100 процентов идеально с первой тренировки после возвращения. Надо дать себе время – все вернется.
«Людмила Бодниева нашла для нас правильные слова, нужную мотивацию. Но как она нас гоняла!»
– Вы обсуждали это с тренерами? С Олегом Кулешовым?
– Я сама подошла к Олегу Михайловичу: «Что мне делать вообще?» Он очень адекватно, лояльно, с пониманием сказал: «Тебя никто не торопит, все понимают, как долго тебя не было на площадке. На предсезонном турнире просто покажись, мы тебя заявим, посмотрим, как ты проведешь сбор, как ты себя будешь чувствовать физически. Потом на Суперкубке посмотрим. А затем уже по ходу сезона будешь вкатываться, вкатываться, то есть время есть, не переживай».
– Три тренера за сезон – это много?
– Очень много. К каждому надо подстраиваться, каждый видит гандбол по-своему. Но если это произошло с нами, то, во-первых, нам по силам было это все принять. А, во-вторых, нам, значит, это нужно было, чтобы добраться до титула. Каждый тренер внес что-то свое в нашу команду, а Людмила Валериевна смогла сделать всё очень правильно по итогу.
– Когда Кулешов ушел в самом начале сезона, для команды это было большой неожиданностью?
– Я не очень хорошо помню ту ситуацию – была сосредоточена на своем физическом состоянии, переживала по поводу того, чтобы приносить больше пользы команде. А потом пришла Надежда Константиновна (Муравьёва – «БЦ»), и тут уже надо было переключаться и думать о том, как выравнивать сезон.
– Если сравнивать Кулешова, Муравьёву и Бодниеву – в чем они отличаются больше всего?
– Про Олега Михайловича могу сказать, что он жёсткий, но справедливый тренер. У него было своё видение гандбола, и он хотел, чтобы мы его понимали. Он – фанат своего дела, везде и всегда гандбол, гандбол, гандбол. Надежде Константиновне было непросто, ЦСКА – первая ее взрослая команда. Но она – очень человечная, добрая, и я уверена, что в будущем у нее получится раскрыться как главному тренеру. А с Людмилой Валериевной я уже очень долго знакома, с ней в большем коннекте, и мне с ней было проще. Она нашла для нас правильные слова, нужную мотивацию, а тренировки стали намного сложнее. Как она нас гоняла! Но я понимаю, что это и дало свои плоды.
«Если бы не та встряска в Волгограде, может быть, и не было бы золотых медалей»
– Тот самый кубковый матч с «Черноморочкой», после которого ушла Муравьёва – самое большое разочарование сезона? У вас там еще и красная была…
– Вторая моя прямая красная в жизни. Я до сих пор не понимаю, почему так случилось. Но не хочу оспаривать судейские решения. Еще ранее удалили Юлю Козаченко, я пришла к ней на трибуну, мы сидели, болели за девочек, и до последнего у нас было чувство, что мы дожмем соперника сто процентов… Но вы сами все видели. Дальше шок. Вниз мы спускались, как в тумане, по-моему, все молча переоделись, разъехались. Осознание, что произошло нечто непоправимое, навалилось на следующий день. Тогда пришло понимание, что мы без Кубка, даже без «Финала четырех». Даже спустя время смотреть кубковый финал было очень тяжело.
– Еще один матч, после которого ЦСКА оказался на краю – четвертьфинал чемпионата в Волгограде. Где вы смотрели этот матч?
– Первые 8 минут в машине. Мы в этот день ездили с дочкой и мамой в зоопарк, и чуть запаздывали к началу трансляции. Я была за рулем, но включила на телефоне. Потом отложила в сторону и следила только за счетом – все-таки я везу дочь и маму. Потом ворвались домой, и, как была одетой, так и прилипла к экрану – не верила, что там так все идет у девочек. И все винила себя, что в такой трудный момент я не с ними.
После финальной сирены очень долго не могла написать в наш общий чат. Не знала, какие слова поддержки подобрать.
– Разбор игры был жестким?
– Понятно, что по голове никто не погладил после такой игры. Но сейчас думаю, что если бы с нами не случилась та встряска, может быть, и не было бы золотых медалей. И мне кажется, тренеры понимали в тот момент, что нужно аккуратнее, что сейчас легче легкого прибить команду. Так что была не одна только психология, было очень много тактики, разбора, что нам и как делать в ответной игре.
– В женских раздевалках бывают жесткие разговоры? Так, чтобы бутылки летали?
– Какие бутылки?
– Пластиковые.
– Редко, но бывают. Это жизнь, и наколенники летят в угол, и тапки, и на эмоциях можно крикнуть, что бесит все. И это нормально. Если это делать на площадке, будет плохо команде. Если это делать дома, будет плохо родным. Но все, что происходит в командных раздевалках, должно оставаться за закрытыми дверями.
– И все-таки, возвращаясь к «Динамо-Синаре», «минус 6» – это много?
– Это очень много. Мы выходили на ответную игру очень злые. Не на соперника – на себя, на ситуацию. Мы шли разрывать, мы не желали останавливаться так рано, и у нас получилось.
– Вы же сами из Волгограда? Ничего личного к родному клубу?
– Волгоград – это мой родной город, а «Динамо» – клуб, в котором меня всему научили. И все, что со мной сейчас происходит – это заслуга Волгограда, «Динамо», школы и тренеров, которые меня воспитали. Я помню об этом постоянно. Но, когда приезжаю, ностальгии уже меньше. Очень прошло много времени, все поменялось, и даже зал другой. Я помню, приезжаешь в старый зал, а там даже запах из детства – и тебя накрывает воспоминаниями.
«Для нас каждый матч с «Ростовом» – новая история»
– Мы подошли к финалу с «Ростовом». В последние годы ЦСКА выиграл у него все матчи, в которых решалась судьба титулов. У соперниц не появился перед вами комплекс?
– На этот вопрос отвечать не нам. Я могу сказать только про себя и про нашу команду. Для нас каждый матч с «Ростовом» – новая история. У нас до игры никто не сидит и не изучает статистику, сколько и когда мы выиграли, и лично я не чувствую какого-то психологического превосходства.
– Первый матч в Ростове-на-Дону, последние секунды, ЦСКА пропускает и тут же забрасывает победный. У вас был четкий план на быструю атаку? Ее вы обсуждали во время последнего тайм-аута?
– Нет, это была суперспонтанная атака. Тайм-аут взяла Ирина Дибирова, а мы стояли в своем кругу и говорили лишь о том, что надо отстоять в защите и все закончится, все классно, едем домой. Легко звучит, да? И мы не отстояли. Моя первая мысль: «Ну, блин, все, сейчас будет овертайм, а сил вообще уже не осталось». И слезы наворачиваются на глаза. А тут Юлия Козаченко решается бросить сзади, попадает в блок, и каким-то чудом мяч попадает к Наташе Чигириновой, и она заковыривает этот мяч… И никто не понимает – успели? Нет? Засчитали? Такое невозможно спланировать. Но я не верю в чудеса в спорте, значит, мы заслужили эту победу.
– Мое самое главное впечатление от второй игры – эмоциональное поведение Ирины Дибировой. Вы, находясь на площадке, обращаете внимание на такие моменты?
– Нет. Ты полностью в игре, у тебя есть партнеры, соперники и мяч, а за пределами площадки все как будто размыто. То же самое и со звуками – все сливается в единый шум. И эмоции тренеров для нас, игроков, растворяются в этом фоне.
– Во время второго матча в какой-то момент на трибунах наступила полная уверенность, что на этот раз вы победу не упустите. На площадке было так же?
– Это не уверенность, это концентрация. Мы сжали всю волю в кулак и пошли доигрывать этот второй матч на характере. Мы понимали, что надо заканчивать всё в два матча – еще один выезд в Ростов мы можем и не выдержать.
«От самоедства после поражений меня спасает муж»
– В мужском ЦСКА после больших побед в раздевалку приносят сигары. Как отмечают победы в женском ЦСКА?
– О нет! Никаких секретов рассказывать не буду (смеется)! У нас есть что-то свое, но не готова вот так выносить все на публику.
– Как засыпать после таких матчей? Вы вообще хорошо спите после побед и поражений?
– На выезде после игр редко когда засыпаешь – организм не успевает отойти от выброса адреналина. Ходишь полночи, прокручиваешь в голове моменты, раз за разом вспоминаешь ошибки. Я вообще жуткий самоед, вспомню не только те свои ошибки, которые видели все, но и те, о которых знаю только сама. Дома по-другому.
– Почему?
– Меня спасает муж. Я могу сама себя уничтожать, а он: «Да успокойся, все нормально, ты хорошо сыграла»… И еще, когда играешь дома, следующий день как правило выходной – и я заставляю себя перед ним заснуть. Потому что этот день не принадлежит мне, он принадлежит моей семье. Я в этот день – не игрок ЦСКА, я в этот день – мама и жена, и не имею права тратить это время на то, чтобы выспаться.
– Вы дома с мужем часто говорите о гандболе?
– Мы сейчас в отпуске и вообще не говорим о гандболе. В этом сезоне он практически не играл из-за травмы, и мы обсуждали мою игру. Но, когда я была в декрете, фокус больше был на его работе. Но бывает и так, что мы не обсуждаем ничего. Приехали с работы: «Как дела на тренировке? – Все хорошо. А у тебя? Было что-то интересное? – Не-а». И все, разговариваем на какие-то другие темы.
– В России вы выиграли все, и не раз. Чемпионаты страны, кубки, Суперкубок. Уходили, вернулись, стали лучшей по опросу «Быстрого центра»… У вас нет ощущения, что этот уровень игры уже пройден, и не хочется ли перейти на следующий? Например, в европейский чемпионат?
– Иногда появляются мысли о том, что, может быть, стоит попробовать другое. Но есть три «но». Первое – моя семья. Когда ты один, резко менять свою жизнь проще, а когда у тебя маленький ребёнок, все совсем по-другому. Второе «но» – ЦСКА. Эту команду я очень люблю, как и людей, которые в ней играют и работают, и считаю, что это лучшее место сейчас для меня. И третье – я очень верю, что скоро закончится наше отстранение, вернутся матчи сборной, вернутся еврокубки. И заново откроются те самые уровни, которые будет интересно проходить.
Андрей Вдовин/«Быстрый центр»
Фото: Максим Серёгин/ЦСКА
