Очередной герой авторской рубрики «Быстрого центра» — самый успешный тренер в истории отечественного женского гандбола.
Евгений Трефилов на клубном уровне выиграл всё, включая Лигу чемпионов, а сборную России привел к победе на Олимпийских играх-2016. В авторской рубрике «Быстрого центра» легендарный тренер ответил на 20 вопросов не о гандболе.
– Каминг-аут первой ракетки России – горячая тема. Вторую неделю интернет бурлит!
– Как-как? Каминд-аут? Или через «г»? Слово для меня новое, подождите, я запишу. А то произнесу неправильно – девчонки засмеют. Зато теперь при случае блесну лингвистическими познаниями…
И все же не могу понять, почему мы так любим копаться в грязном белье. Раньше люди были скромнее, о каких-то вещах стеснялись говорить. А сегодня у всех тормоза отсутствуют.
– И то правда. Давайте лучше о ваших любимых голубях. Откуда такая страсть?
– От отца пошло. Раньше в каждом дворе на чердаке жили голуби. А у нас – над крыльцом. Батя плотником был, специально смастерил для них маленький домик. Сейчас-то у меня своя голубятня – после Рио выстроил.
Тренерская профессия – очень тяжелая, нервная. Ты постоянно в напряжении. Должна быть отдушина. Кто-то предпочитает охоту, кто-то – рыбалку. А я – голубей. Смотришь на них – и на душе теплеет. Усталость как рукой снимает. Если у тебя есть место, где можешь забыть обо всем, переключить мозги – тогда и здоровье сбережешь, и работать будет легче.
Да и вообще, когда человека окружают животные, он становится чуточку добрее. У меня же помимо голубей еще и собаки. Вот приходит внук – первым делом тащит к голубятне. Но сначала к нему пес подбежит, оближет с ног до головы. Мама ругается – а я доволен.
– Сколько у вас собак?
– Три. Швейцарский зенненхунд по кличке Зара и две овчарки. Немецкую зовут Борман, восточноевропейскую – Рада. Овчарок друзья подарили. А с Зарой целая история. Как-то подходит знакомая: «Евгений Васильевич, тут заводчики продали состоятельному дяде и его сынишке собаку. Она мучается. Может, к себе заберете?» – «Куда? У меня уже две!» – «Да вы хоть посмотрите, в каких условиях она живет…» – «Ладно, съезжу». Приехал – и оторопел. Хотелось разом прибить и сынка, и батю!
– Что же вы увидели?
– Представьте – крупная собака, а от истощения не может стоять на ногах. Они разъезжаются, бедняга заваливается на бок… Оказалось, ее как щенком взяли, так в клетку засунули и не выпускали. Кошмар! Собаку, естественно, я забрал. Подлечили, откормили. Сейчас эту толстуху не узнать. Главное – добродушная! А вот Борман злющий, за ним нужен глаз да глаз.
– Голубей у вас сколько?
– Много! Конкретную цифру не назову – но больше ста, это точно. Спортивные голуби – они же почтовые – не моя история. У меня выставочные, декоративные. Которые не летают, только перепархивают. Я с детства люблю короткоклювых голубей. Причем они все разные – орловские, краснодарские, чайки московские и чайки мичуринские… Привожу отовсюду – из Москвы, Новосибирска, Самары, Казани. Правда, сейчас содержать голубей становится уже накладно. И зерно дорожает, и лекарства. Птицы ведь, как и люди. Тоже болеют. Столько заразы кругом!
– Когда вы в Тольятти работали, сдружились с хоккейным тренером Петром Воробьевым. Самый памятный его совет?
– Однажды сказал мне: «Команду нужно делать от защиты». Я удивился: «Ильич, почему именно от защиты?» – «Да развалить-то всегда легче, чем что-то создать». Как раз в тот момент в распоряжении Воробьева не было классных нападающих. Его «Лада» мало пропускала, но и голы давались с трудом. Часто матчи заканчивались с футбольным счетом – 1:0, 1:1, 2:1. Журналисты попрекали низкой результативностью. Но потом удалось пригласить таких мастеров, как Виктор Козлов, Зубрус, Григоренко… И «Лада» мгновенно преобразилась, стала много забивать. Петр Ильич – очень интересный человек. Эрудированный, разносторонний, с ним можно говорить на любую тему. Он и стихи пишет. Бывало, после матча в 10 вечера зайдет ко мне в комнату – и мы до трех ночи сидим, обсуждаем все на свете. Жаль, не виделись давно, да и звонил он последний раз два года назад, поздравлял меня с 65-летием. Но Ильича я часто вспоминаю. Дай Бог ему здоровья!
– Кажется, вы и футбол любите?
– Да, в детстве за московское «Динамо» болел. Из-за Льва Яшина. Когда с пацанами во дворе играли, меня как самого высокого всегда на ворота ставили. И я, прыгая за мячом, воображал себя Яшиным. Еще мне очень нравился Стрельцов. Я-то уже позднего застал – после тюрьмы. Постаревшего, немножко грузноватого. Но все равно на поле это был профессор! То же самое можно сказать и про Кипиани с Черенковым.
Мне, кстати, не только мужской футбол интересен – женский тоже. С удовольствием посмотрел несколько матчей чемпионата Европы-2022. У Германии и Дании очень приличные команды! Поначалу выглядели бойко и норвежки, но потом сдулись, проиграли Англии то ли 0:7, то ли 0:8. В целом уровень за последние годы значительно вырос. Помню, лет восемь назад в Подмосковье столкнулся с женским футбольным коллективом – это был… ну, скажем так – смех и грех. А сейчас смотрю «Европу» и понимаю, что некоторые девчонки даже в мужских командах не затерялись бы.
– На игры футбольного «Краснодара» ходите?
– Нет, хотя живу недалеко от стадиона. Но в день матча там адские пробки! Уж лучше по телевизору посмотреть. Меня огорчает, что в наш футбол вкладывают столько средств, а результат нулевой. Возьмем тот же «Краснодар». Сергей Галицкий денег на клуб не жалеет. И его академия вроде бы приносит плоды – с каждым годом в команде все больше своих воспитанников. Ребята неплохие, старательные. Но звездочек-то среди них нет! Даже по меркам Российской премьер-лиги – о Европе уже не говорю. Значит, что-то не так тренеры делают, где-то недорабатывают…
– Слышал, однажды вы с парашютом прыгнули. Ощущения?
– О, это интересная история! Весна 1971-го. При получении приписного свидетельства заявил военкому, что мечтаю об авиации. Он ответил: «Ну куда?! С твоим-то ростом… Ты же в кабину не поместишься!» Но я не собирался так легко отказываться от мечты. И не знаю, чем бы все закончилось, если бы не авария. Упал с мотоцикла, сильно повредил лицо, выбил зуб, а главное, один глаз стал хуже видеть. На медкомиссии сразу завернули. И тогда военком меня к десантникам определил. Прошел с пацанами из окрестных станиц недельный курс подготовки в школе парашютистов при авиаотряде, после чего нам объявили: «Завтра учебный прыжок». Заходим в У-2 – «кукурузник» с деревянными скамейками. Взлетаем. Ребята в предвкушении, голосят наперебой: «Ну наконец-то! Сейчас сиганем!» Но чем выше поднимаемся, тем тише становится в самолете. Опытные парашютисты прыгают с двух-трех тысяч метров, а начинающие – с восьмисот. Когда достигли этой высоты, летчик одернул шторку и скомандовал: «Можно!» Первые двое вывалились с криками: «А-а-а!» Третий испугался. Застыл в проеме – и ни в какую. Когда из-за него летчик на третий круг пошел, инструктор не выдержал. Кирзовым сапогом 46-го размера так двинул парню под зад, что тот, словно пробка, вылетел из «кукурузника». Дошла очередь до меня. Посмотрел я в эту бездну, ужаснулся и замер. Тоже инстинктивно локти расставил, двумя руками вцепился в кольцо. Секунду спустя получил от инструктора мощный удар сапогом, вышел в открытое пространство… и сразу начал блевать.
– Неожиданно. Есть объяснение?
– Наверное, дело в том, что от сильного удара меня развернуло, полетел вниз головой, переворачивало. Но приземлился, слава Богу, нормально. Сложил парашют, сдал и ночью из лагеря «дезертировал». Больше к десантникам не совался. О прыжке никому не рассказывал. Но потом один из товарищей прознал и на 65-летие вручил мне значок парашютиста.
– А как вы с мотоцикла упали?
– Да как обычно – по дурости. Этот мотоцикл мы с братом сами собрали. Нашли где-то раму, мотор. А руль из трубы сделали. Гоняли везде, в том числе по ступенькам перед школой. Там их было много, целых два яруса. 31 августа для нашего класса возле школы организовали небольшое собрание. А я на моцике приехал. Когда закончили, решил перед девчонками пофорсить. Хе-хе. Спуститься на скорости по ступенькам. На советских мотоциклах тормозная тяга была тросиком. Мы же со спицей сделали. Внезапно она обломилась, тормозов у меня не стало. И я полетел. Упал неудачно, кусок руля попал мне прямо в рот, все разодрал… Дома родителей пугать не стал, сказал, что с яблони свалился. Отец усмехнулся: «Ну и не хрен по деревьям лазить».
– Какие приключения дарила вам дорога?
– Да всякое случалось. Я же, когда в Тольятти работал, постоянно на машине мотался и к семье в Краснодар, и на сборы в Москву. За год 100 тысяч километров пробега было для меня нормой. Однажды в тумане вылетел с трассы. Испугом отделался. В другой раз сморило и ухнул в яму метра полтора глубиной. Спросонья не мог ничего понять. Вроде газую – а машина не едет! Потом смотрю – подо мной груда кирпичей, три колеса пробито. Но это ерунда, главное – живой! Мне и раньше везло. Помню, продал 412-й «москвич», у которого на ходу крылья отваливались и двери открывались, купил у каких-то корейцев под Ростовом «жигули». Возвращался назад. Снег хлопьями, убаюкало – и прикорнул я за рулем. В том месте мост строили, и я «ниву» протаранил. Брат как сидел, так и вылетел из машины. Отряхнулись, видим – «икарус» едет. Начали голосовать – а он еще раз по нашим «жигулям» прошелся. Обратно в кювет спихнул.
– Ну и ну! Чувствую, есть еще истории на эту тему…
– Конечно. Поехал на новенькой «десятке» в Астрахань. По пути завернул в Элисту. Оттуда до Астрахани дороги не было – сплошная грунтовка. Кругом ни души, смеркается. Смотрю – садится на хвост машина с тонированными стеклами. Я по газам – она прибавляет. Уже 140 выжимаю по колдобинам – не отстает! В голову всякие мысли лезли. Когда гаишника на посту увидел, обрадовался – как родному. Останавливаюсь. Следом и та машина тормозит. Выходит парень: «Мужик, так сильно не гони. Я же тоже боюсь…»
– Сергей Шишкарев рассказывал год назад: «Когда на Олимпийских играх в Токио зашел к Трефилову в номер, увидел на журнальном столике гору лекарств. Прямо целая «аптека»!» Она по-прежнему с вами?
– Сейчас эта «аптека» еще больше! Впервые проблемы со здоровьем возникли, когда из Краснодара переехал в Тольятти. Поменял воду, а это для почек, как оказалось, самое страшное. И понеслось. Камень то в одной почке, то в другой... Следом грыжу заработал. Когда боли в груди начались, лег на обследование и услышал: «У вас врожденный порок сердца». Я в шоке: «Не может быть! Меня же каждый год проверяли!» Но видите – только в 60 с лишним лет выяснилось, что сердечный клапан у меня не трехстворчатый, а двустворчатый. Плюс дуга аорты могла лопнуть в любой момент. Едва в клинике заикнулся, что мне на сбор нужно съездить, как доктор доходчиво, с матерком, все объяснил. Если коротко: «Таких придурков «скорая» до больницы не довозит». И я сразу лег на операцию. А дальше новая напасть – ковид. Выкарабкался, но он дал осложнения на суставы. Как следствие – теперь меньше двигаюсь, вес тут же пополз вверх, живот вырос. Когда в зеркале его вижу, ругаю себя последними словами.
– С годами появилась у вас черта характера, которой не рады?
– Сегодня поймал себя на мысли – какой же я стал противный! Раздражительный, завожусь с пол-оборота, не всегда себя контролирую. Вспылю, а потом думаю – ну и чего завелся? Зачем человека обидел? Ну и конечно, угнетает, что из-за болезни я уже не такой подвижный. Начинаешь хандрить…
– Кому-то перебороть хандру помогает водка, кому-то – баня, кому-то – крепкий сон. Какие у вас рецепты?
– А я хандру лечу Высоцким. Сейчас-то все просто. Телефон и колонка всегда под рукой. Блютус воткнул, сделал погромче – и погнали! Владимир Семенович сразу поднимает настроение. Горжусь, что в 2017 году стал лауреатом премии Высоцкого «Своя колея».
– Какая из его песен для вас самая-самая?
– Ой, одну выделить невозможно. У Высоцкого много замечательных песен. Особенно военная лирика. Разве что к его юмористическим композициям спокойно отношусь.
– Ну и в финале не обойтись без традиционных для этой рубрики вопросов. Теннисист Евгений Кафельников сообщил мне когда-то: «Не переношу блондинок и коньяк». Что не любите вы?
– Слюнтяйство. Позерство. Всегда нужно помнить, что скромность украшает человека. Если говорить о еде, то нет у меня никаких предпочтений. Я же не из тех, кто родился с золотой ложечкой во рту. Наоборот – из простой семьи, где не было разносолов. Что давали, то и ел.
Правда, в детстве не любил вареный лук и капусту в борще. Из-за этого вечно с отцом ругались. Но когда в институт поступил, быстро понял, что и в луке с капустой есть своя прелесть. Для голодного-то студента! Жизнь заставит – будешь уплетать все подряд.
– А как насчет коньяка и блондинок?
– Мне без разницы: блондинка, брюнетка, шатенка… Лишь бы человек был хороший, с душой. Что касается спиртного, то у нас в семье не принято было выпивать. Отец позволял себе в исключительных случаях. В этом смысле мы похожи. В теплой компании с близкими друзьями могу принять на грудь. Только не коньяк – водочку. Но бывает это крайне редко. У меня алкоголь не усваивается организмом. Если накануне злоупотребил, следующий день из жизни выпадает. Мало того, что ходишь чумной, ничего не соображаешь, так еще и «Блевонтино-д'Ампеццо» устраиваешь. Просто наизнанку выворачивает, до желчи! Отвратительное состояние!
– Пловчиха Юлия Ефимова как-то сказала: «Я вредная, вспыльчивая, упорная». Вы найдете три слова, чтобы так же, по-честному, охарактеризовать себя?
– Я тоже вредный и вспыльчивый. А вот упорство потихонечку пропадает. Если раньше сопел в две дырки, чтобы по-тихому сделать все свои хотелки, то сегодня иногда отступаю. Нет уже былой мощи. Прежде рассуждал так: когда становишься мужиком? Если девочку поцеловал – это не в счет. Другое дело, если идешь ночью по пустынной улице, сзади шорох, но ты спокоен и не оглядываешься. Разве что сжимаешь кулаки и думаешь: кто бы не полез – любого порву! Всю жизнь я был именно таким. А теперь стал оглядываться. Вообще с возрастом начинаешь понимать – как же все быстро пролетело! Вроде еще вчера ты был молодой и красивый, а потом хоп – и уже пенсионер…
Александр Кружков / «Быстрый центр»
Фото: Василий Пономарёв / ФГР, личный архив Евгения Трефилова
