Большая беседа призера Олимпийских игр, двукратного чемпиона мира, начальника женской сборной России с журналом «Быстрый центр».
В национальной женской команде она – начальник. Должность так и обозначена в штатном расписании федерации, слегка пугая суровостью звучания. Впрочем, любой, кто знаком с Марией Сидоровой, отнесется к сочетанию подобной чиновничьей казуистики и ее образа с непременной иронией.
Потому что правильнее – не начальник, а опекун. Добрый и ответственный человек, отвечающий за дисциплину, разумный порядок, бытовой и душевный комфорт в норовистом дамском коллективе, работающем под началом крутых мужчин.
Бронза Кумамото – первая медаль чемпионата мира, взятая Марией Игоревной в статусе управленца. Наград вратарских у нее больше, да и блеск их иной – два золота мировых первенств. Было еще и серебро – на Олимпиаде и чемпионате Европы. А сонмище клубных титулов принимайте уж на веру – их перечисление вас точно утомит.
Лучше просто расспросить нашу героиню о ее ответственном настоящем и, разумеется, славном прошлом в нашей любимой игре.
– Сильно устала в этом японском выезде?
– Знаете, нет. Труд ведь не был напрасным. Воодушевляет, что вернулись с чемпионата мира не с пустыми руками. Разве что остался небольшой горький осадок – команда была готова на большее, упустила отменный шанс стать первой.
Но девочки у нас классные. И у них остается цель, к которой будем стремиться. Путь на Олимпиаду пролегает теперь через квалификационный турнир. Как к этому правильно относиться? Очень просто! Как к подарку судьбы – дополнительной возможности еще сильнее сплотиться, окрепнуть и сыграться в боевых условиях.
– Ипостась чиновника-администратора после вратарского амплуа – это трудное переключение?
– Непростое. Пришлось многое перестраивать в привычках, жизненном графике. У спортсменов все расписано заранее: проснулся, встал, поел, потренировался, снова поел, поспал. Это утрированно, конечно. Но в новой жизни все гораздо сложнее.
Сейчас допустишь ошибку – и ее цена будет несравненно дороже, чем у вратарской. Гол можно отыграть. А, к примеру, самолет, улетевший без команды из-за просчета в логистике, в воздухе не развернешь. На тебе так много завязано, что приходится проверять все по нескольку раз.
Я ведь, кроме того, занимаюсь и финансовыми вопросами. Постоянно приходится что-то корректировать, оживлять школьные и вузовские знания. Считать, правильно составлять письма и строить общение в официальном формате.
– Расскажи, что было между последним матчем и теперешней должностью?
– Играть закончила в 2015 году. Потом Николай Абрамушин позвал меня на работу в звенигородское училище олимпийского резерва. Ездила тренировать вратарей в Звенигород из Балашихи – это сотня километров в одну сторону, три раза в неделю.
– В самый раз, чтобы почувствовать вкус к тренерской работе…
– Вообще-то было интересно, мне нравилось. Если бы еще не эти расстояния. На одном энтузиазме, да еще на втором сроке беременности, так далеко не наездишься.
Тренировать я пробовала еще в первом декретном отпуске – в Тольятти. Андрей Витальевич Степанов подключил меня тогда к работе с девочками из группы супругов Кос. Это был возраст Киры Трусовой, Эвелины Аношкиной, Кристины Кожокарь. Помогала работать с вратарями, причем с удовольствием.
– Наверное, и сейчас есть что подсказать голкиперам в сборной?
– Нет, для этого в команде Любовь Александровна Коротнева. Вот с ней мы можем поговорить и обсудить игру вратарей, разобрать их ошибки. А в общении с девочками пытаюсь их только подбодрить, добавить уверенности. Когда советчиков много, это только отвлекает и мешает, тем более на долгом ответственном турнире. Там и без того тяжело эмоционально.
– На мой взгляд, ты была вратарем-классиком, с устойчивой нервной системой. Не помню, чтобы ты вспылила, на эмоциях отбросила мяч или сорвалась на упреки подругам…
– Не идеализируйте. Всякое бывало. Но, конечно, старалась держать себя в руках. Самые бурные эмоции, наверное, остаются в раздевалках, где нет камер и посторонних глаз. А сейчас, какой я бываю в гневе, знают разве что мои домашние – муж и сыновья.
– Самое обидное поражение?
– Конечно, в финале пекинской Олимпиады. Позже, в Лондоне, случился вообще какой-то провал. А вот оступиться в Пекине было очень обидно. В шаге от цели, к которой мы шли столько лет.
– В твои игровые годы конкуренция среди вратарей была куда острее теперешней. Она порождала конфликты?
– Скорее, наоборот. По идее мы были прямыми конкурентками с Инной Суслиной – ровесницы, вместе играли в младших сборных, затем на пару оказались в национальной. Но Инна для меня всегда была надежным напарником и другом. Не могу сказать, что мы были так уж близки за пределами площадки. Но, как только начинались тренировка или игра, взаимная поддержка была абсолютной. Мы жили по правилу: «Если у тебя не пойдет – я помогу!»
Со временем Евгений Трефилов так свыкся с этим, что стал доверять нам самим решать, кому выходить в «старте». Я очень благодарна Инне. Каким бы ни было у нее настроение, она делала все, чтобы поддержать меня.
– Вас вызвали во взрослую сборную одновременно?
– Да, мы отправились на чемпионат Европы 1998 года в Голландию. Сборную тренировали тогда Александр Тарасиков и Игорь Еськов. В составе были и юные Ира Полторацкая, Лена Чаусова. Результат вышел провальным – девятое место.
Костяк той команды составляли игроки «Кубани»: Катюша Кулагина, Нигина Саидова, Татьяна Дядечко. В ту пору «Кубань» была для меня эталоном. Мой тренер в «Вешняках» Алексей Молотков всегда ставил ее нам в пример. Игры тогда не транслировали, информации было очень мало. Но у меня в сознании с детства отложилось: «Кубань» – команда очень дисциплинированная, за счет этого она и выигрывает.
Я взрослела и тренировалась с мыслью, что краснодарские девчонки идеальны, у них нет недостатков, к ним невозможно придраться. А в сборной на правах старших они взяли над нами шефство и многому научили – и в игре, и даже в житейских вопросах. Причем не было никакой дедовщины. Рассказывали, что в некоторых командах младшие чуть ли не тапочки носили за старшими. Но я с подобным не сталкивалась – ни в «Вешняках», ни в сборной.
– После 98-го в выступлениях за сборную у тебя был перерыв…
– Это из-за травм и проблем со здоровьем. Часто начинала с национальной командой сезон, работала на сборах, но перед самым топ-турниром что-то случалось, и я туда не ехала. Пропустила в 2000-м и 2001-м первые российские медали. Попала только на «Европу» в 2002-м. А с сезона-2004/05 была в обойме почти постоянно.
– Непопадание в состав воспринимала болезненно?
– Всегда. Надеялась до последнего. А когда не слышала свою фамилию, невольно появлялись слезы. Разочарование было страшным.
– По ходу тех сборов появлялось предчувствие, что в состав не проходишь?
– Первое время случалось. В начале нулевых на ведущих ролях в сборной были Нигина Саидова и Татьяна Ализар. Когда работали вместе, понимала: они опытнее. И очень признательна им за науку.
Считаю, вратари – отдельная каста. Команда – одно целое, но и в ней вратари все равно живут своим кружочком. У нас всегда были свои собрания, совещания по игре. Это сближало.
Инка Суслина потом уехала играть в Данию с Аней Кареевой и Милой Турей. Помню, приезжая оттуда, она делилась впечатлениями, показывала новые упражнения, раскрывала новые игровые нюансы, все это было очень интересно. С Таней Ализар довелось играть меньше.
Но все мои подруги-конкурентки – люди прекрасные. Считаю, в гандболе по определению не может быть плохих людей и товарищей. Ведь у нас командный вид спорта, где эгоистам не выжить.
– В чем еще проявлялась ваша вратарская кастовость?
– Возможно, не все с этим согласятся. Но, считаю, вратари – люди самые ответственные. Это не значит, что полевые игроки – разгильдяи. Но на последнем рубеже чувствуешь особую значимость. Если пропустила, то это только моя вина. Никогда не говорила, что в голе виноват кто-то еще. Примеряла этот просчет только на себя. Такая установка всегда была внутри.
– Слышал, в детстве ты начинала крайней…
– Да, слева. Полтора-два года. И у меня неплохо получалось: бегала в отрывы, забрасывала с угла. Но на каком-то турнире у нас не оказалось вратаря, и тогда встала в ворота. Недавно спросила у нашего тренера Алексея Молоткова, почему так произошло. Он сказал, что никто меня тогда не заставлял, просто сама захотела.
Не могу сказать, что встала в ворота и сразу все поняла. Как, например, сократить угол обстрела? Или какую позицию лучше занять? В том возрасте эти детали ты не анализировала, поняла их значимость позже.
В «Вешняках» меня многому научил Артур Ратианидзе. До встречи с ним мне не доводилось работать с тренерами вратарей. С его
помощью многое увидела другими глазами.
– Манеры игры голкиперов в мужском и женском гандболе сильно различаются?
– Да, разница в технике. У мужчин все как-то проще. Например, Ратианидзе, который многого добился, был невысок, не двухметровый, как Андрей Лавров или Павел Сукосян.
Лавров приезжал к нам на сборы перед крупными турнирами, советовал, корректировал: не стой, выйди подальше из ворот, поставь правильно руки – и все отобьешь. Или: сделай выпад – не надо никаких лишних движений. Но, чтобы так сыграть, мне нужно было подшагнуть или выполнить дополнительное движение, чтобы дотянуться до мяча или закрыть угол. Вот Ратианидзе такие мелочи тонко понимал и давал для этого специальные упражнения.
В выборе позиции очень помогали советы Сукосяна. Бывало, он становился за воротами и четко подсказывал. А в «Ладе» с нами работала Любовь Коротнева. Вот кто не останавливается в развитии! Постоянно раскапывает, находит новые немонотонные упражнения. Когда надо, даст расслабиться, переключит на отработку логики, внимания, реакции. У нее очень интересная методика.
– Кто из соперниц доставлял тебе больше проблем?
– В каждой сильной команде есть лидеры, забрасывающие больше других. От многих было непросто отбиться.
Пожалуй, больше всех досаждала бросками Лена Поленова. Вообще-то мне было удобно с Оксаной Роменской и Надей Муравьевой в центре защиты. Мы хорошо взаимодействовали, договаривались, кто какие закрывает углы. Но с Леной такое часто не проходило. Поленова была выше всех. Она взлетала, размахивалась и шарашила что есть силы, причем с переводом. И среагировать было сложно, и блок не спасал.
А самый хитрый бросок был у Иры Полторацкой. Кистью она творила, что хотела, закручивала-завинчивала бесподобно. Непросто было и с Милой Турей. У нее бросок был тоже великолепно поставлен – и не только с «родного» левого угла, но и справа.
Если говорить о зарубежных соперницах, на протяжении всей карьеры мне сложно было играть против датчанок и норвежек. Их техника очень разнообразна – бросали хитро, резко, с остроумными переводами и подкрутками. Особенно крайние.
– Ты много лет провела рядом с Евгением Трефиловым. Наверняка в памяти осталось немало ярких эпизодов…
– А вот и нет. Я была слишком дисциплинированной, и все веселые истории проходили как-то мимо меня. Ну разве что вот эту расскажу…
В 2004 году на чемпионате Европы в Венгрии мы проиграли матч, и Евгений Васильич ворвался в раздевалку разъяренный. Ох, как же он тогда кричал, как метался по помещению! Отгороженных душевых кабинок там не было, а вода включалась автоматически, по сигналу реле. Вот под один из рожков он и попал. Окатило его с головы до ног, и наш тренер вышел из себя окончательно. А мы, несмотря на унылое настроение, давились в конвульсиях, боясь выпустить наружу свой смех.
Когда побеждали, Трефилов нас не прессовал. После успешных топ-турниров поздравлял и хвалил. Говорил: мне не важно, как вы будете отмечать – заслужили, но в семь утра всем живыми-здоровыми быть в автобусе. И мы ни разу его не подвели. Собирались у кого-то в номере, все было чинно-пристойно. И в радости, и в горе рамки допустимого не переходили.
– В раздевалке случались выяснения отношений после проигрышей? За роковые ошибки кому-то доставалось?
– Никогда. Да, могли пошуметь, порой и нецензурно. Но быстро остывали. И всегда понимали, что проигрывает не кто-то один, а вся команда. Неудачниц, наоборот, старались поддержать.
– Самый памятный гол?
– Из пропущенных? Вспоминать не хочу. А вот из заброшенных нами сразу вспоминается мяч Вики Жилинскайте в составе «Лады». В четвертьфинале Кубка ЕГФ сезона-2011/12 мы на выезде проиграли восемь мячей датскому «Хольстебро». Шансов отыграться дома было мало. Но за секунды до сирены Вика наудачу бросила с центра площадки. Мяч влетел в ворота и оказался решающим! Ничего подобного я больше не видела. Мы прошли дальше и взяли трофей.
– А самая дорогая победа?
– На чемпионате мира 2005 года в Санкт-Петербурге. Было очень душевно. Нас поддерживали все, начиная от охраны и заканчивая поварами в ресторане. Болеть за всех девчат приехали родители, родственники, друзья. Ну и, конечно, аншлаги в огромном дворце «Ледовый» на полуфинале и финале. Когда все трибуны пели гимн перед играми, пробирало до слез и мурашек. Ощущения непередаваемые.
После финала мы не успели толком отметить победу – пришлось спешить на ночной московский поезд. Помню, грузимся в вагон, и здесь на перроне появляется наш тренерский штаб во главе с Трефиловым, нагруженный коробками «Советского игристого». Уснули тогда только под утро, на подъезде к столице.
– Когда Трефилов звал тебя в «Ладу», сомнения были? Ведь к тому времени для тебя не был секретом его вспыльчивый нрав.
– Молотков в «Вешняках» ласковым наставником тоже не был. К тренерским эмоциям с подросткового возраста относилась спокойно. Потому решение тогда принимала без колебаний.
Конечно, и мне случалось слышать от Евгения Васильевича: Сидорова, пи-пи-пи… Со временем стала ему отвечать, но в чуть более мягкой форме. После игр извинялась: мол, немного погорячилась. Что интересно, Трефилов обычно удивленно вскидывал брови: а что ты мне говорила? Он совершенно не помнил этих рабочих размолвок по ходу матчей.
– Вратарям и полевым от него доставалось поровну?
– Ой, полевым гораздо больше. А с меня он больше требовал не как с вратаря, а как с капитана. В первую очередь в вопросах дисциплины. В «Ладе» все должны были вовремя возвращаться домой и соблюдать режим. Приходилось обзванивать девчонок, предупреждать и просить: давайте уж порежимим.
А когда сезон заканчивался, позиции Трефилова резко менялись: делайте, что хотите, это ваш отпуск, вы его заслужили. Он изумительно готовил шашлык, накрывал для команды стол, разрешал в разумных количествах спиртное – давал вольницу.
– Ты никогда не играла за границей. Гандбол обеспечил тебя материально?
– Грех жаловаться. Живу в своей квартире, езжу на своей машине. Далеко не всем моим сверстникам такое удалось. В 2006–2008 годах, когда играла в Тольятти, хватало предложений от других клубов, в том числе европейских. Но в «Ладе» меня все устраивало. Взятые обязательства клуб выполнял.
Не буду скрывать, Трефилов звал меня, обещая однокомнатную квартиру за два сезона. Потом клуб предоставил «трешку». Даже во время беременности зарплата мне выплачивалась полностью. В 2008 году меня пригласила «Звезда». Но переезжать в Подмосковье, поближе к родителям, я отказалась – хотела честно выполнить все обязательства перед «Ладой». И покинула ее только четыре года спустя.
– Старший сын у тебя хоккеист. Инициатива мужа Антона, хоккейного тренера?
– Отдала бы Данила в гандбол, но мне было бы некогда возить его на тренировки. Было легче и проще, чтобы в спортивном плане сын был под присмотром папы. Так получилось, что после переезда в Подмосковье муж стал тренировать детей 2009 года рождения – как раз возраст нашего старшего.
– Может, младший пойдет по маминым стопам?
– Вряд ли. Ванюшке скоро будет четыре, но он тоже полностью погружен в хоккей. У него есть коньки, клюшка, вся нужная экипировка. Дома шайбой разбито все, что можно и нельзя. Ваня смотрит игры старшего брата, ходит на матчи «Авангарда», играющего в Балашихе. Правда, и гандбол по телевизору вниманием жалует. Порой зовет: мама, там твои девочки играют. Для него хоккей – это папин спорт, а гандбол, причем именно женский, – мамин.
– Без чего это интервью окажется неполным?
– Без добрых слов о людях, которые меня воспитывали и растили. О тех, кто был рядом со мной с детства. Это первый тренер Тамара Васильевна Золкина. Родители Вера Викторовна и Игорь Георгиевич. Папа ушел от нас этой осенью…
Это школьная подруга Ира Сидорина – она затащила меня однажды в гандбольную секцию.
Это Антон, который как-то раз пришел на матч Лиги чемпионов в Тольятти, увидел нашу игру, а потом знакомился со мной с помощью Иры Близновой. Мы расписались только в 2015-м, но и без штампа в паспорте все эти годы он был моей надеждой и опорой. Сыновья носят фамилию мужа, а я осталась Сидоровой. Теперь, когда парни на меня обижаются, то в шутку говорят: ты не наша мама…
Благодарна судьбе за то, что попала в командный вид спорта, который свел меня с замечательными девчонками из нашего поколения, с которыми играла и дружу. Очень рада за Катю Андрюшину, Катю Маренникову, Иру Полторацкую, Олю Акопян, Таню Ерохину, выбравших тренерскую стезю. Читаю на сайте «Быстрого центра» заметки Нади Муравьевой и восхищаюсь ею. Все они в гандболе или рядом с ним. Просто молодцы!
Евгений Васильевич часто шутил в своем репертуаре: ловите момент, наслаждайтесь игрой, цените удовольствие от побед. Потом этого не будет – повыскакиваете замуж, располнеете, будете тереться о кухонную плиту сальными халатами и варить борщи. Кстати, это помогало. Думала: действительно, успею. И все в жизни получалось как по плану. Перед пекинской Олимпиадой четко осознавала, что после Игр возьму паузу для родов. Помню, мама сказала: помяни мое слово, через год после Олимпиады ты родишь. 8 августа 2008 года у нас в Пекине был первый матч, а ровно через год, день в день, родился Данил. И при рождении Вани тоже случилась цифровая магия. Он появился на свет 16 апреля в 2016-м. Я всегда играла под шестнадцатым номером…
– И всегдашний последний вопрос. Твоя семерка гандбольных звезд всех времен и народов?
– Левая крайняя – Катя Маренникова. Левая полусредняя – Аня Кареева. Разыгрывающая – Иришка Полторацкая. Правая полусредняя – Ира Близнова. Правая крайняя… Здесь у нас всегда была напряженка… Давайте передвину туда Милу Турей. Линейная – Люда Бодниева. Вратарь – Инна Суслина, кто же еще?
И можно еще восьмую – лучшую защитницу – добавлю? За Ксюшей Роменской мне игралось, как за каменной стеной.
Сергей Приголовкин / «Быстрый центр»
Фото: Екатерина Шлычкова, Вера Выменкина, личный архив Марии Сидоровой, ТАСС
